В августе в Калининград вернулся яхстмен Владимир Маратаев. Мужчины не было дома целых три года, и за то время он совершил одиночное кругосветное плавание. В интервью корреспонденту Калининград.Ru путешественник рассказал, как спасался от пиратов, видел «Летучий голландец» и справлялся с одиночеством.
— Владимир Васильевич, вы моряк. Но как вы пришли в парусный спорт?
— В парусный спорт я пришёл, когда уже был студентом. И первая моя яхта называлась «Эол». В греческой мифологии это бог ветра. Так что считаю, что я крестник бога ветра ещё со студенческих лет, с тех пор я это дело не покидал. Когда работал в плавсоставе, мне пришлось сделать паузу. У моряка ведь как: дома не бываю, с рейса на рейс. Парусным спортом просто некогда заниматься. И если не считать перерывов, то получается 50 лет. А диплом яхтенного капитана у меня около 40 лет.
— А ваши родные были как-то связаны с морем?
— Когда мне было семь лет, моя тётя вышла замуж за моряка. Я, гладя на его форму, знал, что стану моряком. Другая тётя тоже вышла замуж за моряка. Ну, тут уже сам бог велел. И моя сестра вышла замуж за моряка — но уже когда я почти закончил университет.
— Когда вы впервые задумались о кругосветном путешествии?
— Мне кажется, каждый, кто более-менее освоил яхту, начинает об этом мечтать. Как в детстве научится человек ходить, он же потом пытается бегать, прыгать. Тут то же самое. Я, конечно, стремился всю жизнь к этому. Просто мне, может быть, повезло больше, чем другим.
— А до этого плавания у вас были какие-нибудь серьёзные путешествия на яхте?
— Как профессиональный моряк я обошёл почти весь мир — 80 стран. На яхтах же прошёл всё Балтийское море, все страны, которые есть на Балтике, — ещё в Советском Союзе.
— Когда вы объявили о своей идее близким, как они отреагировали?
— Я особенно не распространялся, потому что ясное дело — все были бы против. Сын у меня был ознакомлен только, помогал кое в чём. А когда я дошёл примерно до Бискайского залива, меня сёстры и родня пытались затормозить. Ну а после него — наоборот, потихоньку переходили в моральные помощники. Ещё даже когда перешёл Панамский канал, они мне писали: «Может быть, ты вернёшься?» Я отвечал, что если вернусь с той стороны Панамского канала обратно, то превращусь в посмешище для многих поколений яхтсменов.
— У вас не было ни спонсоров, ни рекламодателей. Сложно было подготовиться к плаванию?
— Конечно, я пытался найти спонсоров, но это было безнадёжно. Представьте себе, простой человек, никому неизвестный, придёт и скажет: «Дайте мне денег, я хочу пойти вокруг света». Поэтому когда уходил, я не говорил об этом даже нашему парусному руководству. По опыту Фёдора Конюхова, лучше этого не делать: помогать не будут, а навредить могут. Может быть, я тем самым обидел наше руководство, но на чужом опыте надо учиться.
— И сколько времени заняла вся подготовительная часть?
— Я купил яхту за два года до отплытия. И все эти два года я её готовил. Сделал один поход в Бельгию, убедился, что надо что-то переделать — это заняло ещё один зимний сезон. Работа была напряжённая. Повторю слова одного известного яхтсмена: «Кататься на яхтах — это только 5%, а 95% — это работа».
— Я знаю, что у вашей яхты очень интересная история. Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Предыдущий владелец, немец, на яхте под названием Inspiration — «Вдохновение» — обошёл почти вокруг света. Ему оставалось из Карибского моря дойти до Германии. И она там утонула: его совершенно случайно спасли.
Он вернулся домой. Купил новую яхту, назвал этим же именем, только двойку поставил. Очень смелый поступок, я бы этого не сделал, ведь несчастливое имя получается. Но он обошёл с этим именем вокруг света уже полностью. И когда я покупал, то решил, что уже счастливое название менять не надо.
— И это сколько ей получается лет?
— Сорок в этом году, очень большой срок. Когда я уже деньги заплатил, этот немец сказал, что он собирался её в металлолом сдать, но вот нашёлся глупец, который её купил.
— А как в принципе проходит путешествие? Где-то приходится подолгу стоять?
— Я пробыл в этом рейсе три года. По-хорошему, я бы управился и за два. Но были организационные неувязки — и это больше относится к моей добросовестности, надо быть более нахальным в этом деле.
Вторая неувязка: я повредил руку. Девять месяцев простоял на якоре в Малайзии. Продолжал ремонтировать, ждал когда наступит нужный сезон. Ведь пересекать Индийский океан я пробовал трижды. В первый раз у меня разорвало паруса. Я их выбросил, поставил новые. Пошёл опять — порвало уже другой парус. И мышцы. Пришлось вернуться в Калининград, показаться докторам. Сказали, что жить буду. Отсюда улетел с новыми парусами, выждал, когда сезон наступит. В январе вышел с попутными ветрами, дошёл почти до Египта. Новые паруса вытянули до Средиземного моря. Без них я бы опять вернулся в Индонезию, а это около трёх тысяч миль.
Чтобы преодолеть часть Красного моря, нужно было пройти сквозь рифы. А для этого необходимо получить разрешение у властей Порт-Судана. Я получил, но был шторм, поэтому не рискнул идти. В результате в этот шторм погибло три яхты на рифах. Людей спасли. Но нам, яхтсменам, яхты всегда так же жалко, как людей. Потому что яхтсмен относится к яхте как к девушке. Говорят же, что если не будешь ухаживать за яхтой, то она тебя бросит. Так оно и есть.
— Расскажите поподробнее, по какому маршруту вы шли.
— Калининград, Килський канал, Северное море, Амстердам, Шербур (там памятник Жанне д’Арк есть, но я его не видел, ведь выйти в город обычно времени нет), Ла-Корунья (это Испания), Байона, Кашкайш, Лас-Пальмас (там тоже месяц простоял — готовил яхту к переходу через Атлантику). Атлантический океан прошёл без остановок до Карибских островов, потом без остановок до Панамы, без остановок до Маркизских островов.
Тогда больше сорока дней я не видел никого. Однажды чайка села мне на голову. Я спрашиваю: «Я моряк, ты прилетела забрать мою душу?» Ведь души погибших моряков — это чайки. Она посидела, послушала, как я ей песню пою, и улетела. Не захотела, видимо, брать мою душу.
А в Панамском канале я видел убитого крокодила, но мог и живого. Я в гавани нырял под яхту, чистил её от ракушек и водорослей. А мальчишки подходят и говорят: «Дядя, там крокодил есть». Я подумал, что мама специально сказала, чтобы они здесь не купались. Но тут приходит мама и говорит: «Что вы делаете?!» Меня оттуда выбросило моментально.
— Во время плавания вы знакомились с разными людьми. Как они реагировали, когда узнавали, что вы идёте кругосветку один?
— Очень уважительное отношение я увидел на Канарских островах. Наша диаспора меня возила по городу, продуктами снабжала, за меня делала переводы в госпитале. В Панаме такое же отношение было. В Восточном Тиморе меня даже капитан порта на своём мотоцикле отвёз туда, где можно отремонтировать яхту. Малайзия, Индонезия, Египёт — всё чётко. В Турцию пришёл — мне работяги бутылку вина принесли. «За что?» — «Уважаем».
— А как у вас был налажен быт? Распорядок дня, например.
— В океане я мог спать сколько захочу. Потому что нет страха, что со мной столкнётся другое судно. А где сильный трафик, приходилось действовать по принципу: 20 минут спишь, срабатывает будильник, встаёшь, смотришь, что в округе никого нет, опять ставишь будильник. А так у меня была плиточка, готовил кашесуп, супокаш — лишь бы что горячее было.
— А как выходили на связь?
— У меня есть спутниковый телефон, через него могу связаться с кем угодно. Но есть правило: никому не давать номер, только одному-двум людям, чтобы каким-нибудь образом он не достался спамерам. Поэтому я свой номер давал только яхтсмену, который присылал мне прогнозы погоды, и своему сыну. Больше никому. Но тем не менее, когда подходил к Калининграду, мне спам кто-то прислал. Каждая смска в 160 знаков стоит один доллар. А если пришлют фотокарточку, то все мои запасы трафика закончатся, и я уже не смогу связаться с товарищами на берегу и сказать, что я живой. И они не будут знать, что у меня закончились деньги.
— Бывало страшно?
— Всегда страшно, всегда. Даже анекдот есть такой. Спрашивают моряка: «Вам бывает страшно?» Он говорит: «Да, иногда бывает». «А постоянно что тогда?» — «А постоянно мне очень страшно».
То, что под тобой четыре километра океанской глубины, — это не вопрос, об этом забываешь. Страшно потерять физическую работоспособность. Потому что яхта — это всегда физическая сила. Если я получу травму и не смогу выполнять работу, это для меня как для человека не опасно. У меня есть приборы, с помощью которых я вызову помощь. Но яхту мою обязаны будут утопить, потому что она без человека представляет навигационную опасность. А если считать, что яхта для яхтсмена — это живое существо, то получить травму — единственный большой страх.
Даже выпасть за борт — это меньший страх. Потому что там уже долго не проживёшь (смеётся).
— И в продолжение темы страха. Сталкивались с пиратами?
— С настоящими пиратами сталкивался два раза. Подозреваю, что был и третий, но утверждать не могу. Почему подозреваю? Потому что как-то раз убегал от них, а когда надоело, обратился по радио в эфир, мол, кто меня слышит, вызовите береговую охрану. И её вызвали, но эти уже перестали меня преследовать. Они ведь тоже прослушивают эфир. Говорят, что, скорее всего, это были рыбаки, которые пытались у меня сигарет выменять. Или береговая охрана, которая маскируется под рыбаков, и таким образом охраняет границы.
Но два раза были и пираты. Вот ведь бывают пираты: как честный человек идёт по улице, увидит копейку, поднимет. Вот такая же ситуация: отберёт он у меня бинокль, ему радость, что на халяву достался, больше ему ничего и не нужно. Это упрощённо. И один такой вариант со мной был. Четыре катера совершили манёвр, как будто мимо меня проплывают, а потом развернулись — и всё. Но я быстренько сумел убежать. Увидели, что по радио разговариваю, и отстали.
И один раз я совершенно точно столкнулся с пиратами. Они как будто подожгли свой корабль в районе Малаккского пролива, где один за другим торговые корабли ходят. Эти корабли на них не реагируют: видимо, не дураки, понимают, в чём дело. И этот кораблик приблизился к другому, о борт поцарапался — а дыма уже нет. Отошёл — и опять появился. Если у тебя есть оружие — то это смертная казнь в Малайзии. Поэтому пиратам там и приходится такое изобретать.
— Вы упомянули, что по сорок дней могли никого не видеть, кроме чаек. Бывало одиноко?
— Ко всему привыкаешь. Но был момент, когда видел «Летучий голландец». Красивая такая яхта, только цвет необычный — серо-синий. Это был день сороковой моего одиночества в Тихом океане. Я спустился, взял бинокль, поднимаюсь — нет яхты. За тучку зашла? Но нет ни туч, ни мглы. Для меня это было непонятно. На следующее утро — опять идёт яхта, паруса немного другие, но цвет такой же. Опять за биноклем. Опять выползаю — нету. Вот тут уже заставило хорошо задуматься.
Черед две недели добрался до интернета, и мне стало не по себе: там было написано, что это очень плохой знак, что это может кончиться гибелью. Я никому об этом не говорил. Рассказал уже русскому яхтсмену на острове Таити. Предупредил, чтобы он, если я не вернусь домой, об этом написал. А вернусь — сам напишу. И сейчас я всем эту историю рассказываю.
— А какое место впечатлило больше всего?
— Поскольку я шёл на большой экономии, то мало что видел. Но я в восторге от города Аланья — здесь даже население говорит по-русски, потому что много русских туристов. Город очень чистый, хорошо всё в нём продумано, я был в восторге. Могу сказать, что я как моряк посетил много стран, много что повидал и имею право восторгаться.
— Спустя три года — что вам дало это путешествие? И какие планы теперь?
— Я поставил галочку — сделано то, о чём мечтал. Что будет дальше — не знаю, потому что яхту нужно будет ремонтировать, ведь я сюда пришёл даже без заднего хода. Сейчас нужно определиться с финансированием: средств как таковых у меня уже нет. У родственников я просить не могу, пора совесть иметь. Если не найду спонсора, то надо будет яхту продавать. Если устроюсь на работу — но мне 70 лет, кто меня возьмёт — у меня не будет времени яхту ремонтировать. Её и в этом случае придётся продавать.
— Не жалеете, что что-то пропустили, пока были вдали от дома?
— Внук у меня родился. Ну что жалеть? Подрастёт, думаю, мне доверят воспитание. А так: там, смотрю, что-то построили, тут отремонтировали. Удивляться нечему — город развивается. Всегда так было. Я ж моряк, привык, что приезжаю: то трудно узнать, там что-то сделали. Здесь удивления нет.
— И последний вопрос: о каком путешествии может мечтать человек после кругосветного одиночного?
— О кругосветном одиночном. Но по другому маршруту. Потому что я читаю отзывы в «Фейсбуке» (продукт компании Meta, признанной в РФ экстремистской организацией). У нас пишут: Фёдор Конюхов — вне конкурса, Виктор Языков — прошёл трижды вокруг света, Евгений Гвоздёв — дважды (потом погиб), и вот я — один раз. А хочется больше (смеётся).
Фото: facebook (продукт компании Meta, признанной в РФ экстремистской организацией).com/InspirationIIrus/
