Портовые склады кёнигсбергской Ластадии не были созданием гения. Эти, казалось бы, прихотливые теремки, островерхие, клетчатые, как домик Герды, — на самом деле были апофеозом функциональности. Многие века их конструкция обтёсывалась портовой работой. Её неумолчный ход отсекал все лишнее, ваял форму.
Ни одна деталь не имела права на жизнь без технической необходимости. Здесь не думали об украшении: что хорошо работает, то и было красиво. Индустриальная мощь клёпаных сочленений, пролёты мостовых с рельсовыми тяжами, кирпичные утёсы стен, атлетическая сталь кранов... — всё так же радовало глаз своим целесообразным строем, как мраморные тела богов Микеланджело. Порт начала ХХ века — это один большой футуристический Давид.
Фото 1. Вид на Ластадиенштрассе с набережной острова Кнайпхоф. Фото Ю. Симонсена. 1920-1930-е гг.
И только шпайхерские марки были здесь уступкой чистому художеству.
Шпайхер (Speicher)— это по-немецки «хранилище, склад». А «марка» — в данном случае табличка с рельефным изображением, которую по традиции укрепляли на фасаде склада.
Ещё в Средние века на месте современного спорткомплекса «Юность» сформировался складской микрорайон Ластадия, состоявший из сотен высоких фахверковых построек и лабиринта проездов между ними. Как стая невиданных птиц, опустившаяся для отдыха, заняли они пологий берег протоки Хундегатт. И так же, как птицы, они были похожи друг на друга. Чтобы как-то различать склады, им давали имена, а на фасаде укрепляли скульптурную «марку», соответствующую этому имени.
Рельефная картинка помещалась выше человеческого роста, ближе к углу здания, где её не мог повредить поднимаемый лебёдкой груз. В сущности, марки — это оригинальный вид малой городской скульптуры, который культивировали в складских районах Кёнигсберга. Знаменитые рельефы Брахерта, украшавшие Дом Техники и стены фабричных контор, — возможные наследники этих наивных и безыскусных табличек.
Сюжеты шпайхерских марок были разнообразными — на них помещались фигурки животных, аллегорические образы, мифологические сцены, эмблемы с надписями или геральдические композиции… Первенство держали образы из мира живой природы, потому что и в названиях складов они встречались чаще всего. Когда некий купец из Кёгигсберга возводил в Ластадии свой склад, в его уме будто просыпалась генетическая память древних предков, веривших в свое происхождение от тотемных животных.
Конечно, коммерсант Тамм не думал всерьез, что его предком был лев, и Лео Грюнбаум не считал себя родственником слона. Но как знать, может, краешком души они и верили в звериное покровительство, как верим мы в чёрную кошку.
В Ластадии Кёнигсберга можно было встретить Льва, Орла, Слона, двух Медведей и трёх Оленей, Козла, Быка и Лошадь; были здесь Петух, два Янгенка, Корова и Телёнок; за зверем домашним и диким присматривали Пастухи и Охотники. У Хундегатта свили гнёзда два Пеликана, Гриф, Аист, два Лебедя и Голубь; от водного царства представительствовали Налим, Карп, два Кита и Летучая Рыба…
О хранилищах Ластадии можно было бы рассказывать голосом Пескова.
Самые старые постройки индустриального квартала относились именно к «миру животных», — это шпайхер «Медведь» и сдвоенный склад «Лошадь и бык» (1588–1589). Стояли они рядом, выходя фасадами на знаменитую грузовую площадь Ластадии с её узкой боковой стороны. Сейчас на их месте — огороженная стройплощадка между стройплощадкой гостиницы и отелем «Ибис».
Фото 2. Склады на Ластадиенштрассе. Фото Р. Детлефсена, 1902 г.
На этом фото «Медведь», «Бык» и «Лошадь» — три склада, обращённые к нам лицом. Фотограф Детлефсен стоит на месте, где сейчас строится отель; река у него справа. Цокольный этаж «Быка и Лошади» закрыт на фото кучей тюков и некой загородкой (вероятно, это общественная уборная), но расположенные повыше ворот шпайхерские знаки можно разглядеть.
«Медведя» с Ластадиенштрассе 36 еще называли «Лохматым медведем», чтобы не перепутать с другим Мишей, жившим на Трэнкгассе. И правда, автор барельефа очень тщательно вылепил своему «герою» шерсть. Впрочем, с прилежной точностью выполнено всё: поза зверя, форма его «лица», спокойный и умный взгляд…
Ведь это не картинка для забавы (Ластадия не терпит украшений). Это — покровитель торгового дела, и он должен предстать во всей красе и силе, «как живой». Кстати, медведь был очень распространён в качестве тотема у германских народов. Скульптор изобразил мишку диким, но не злым (торговля — мирное ремесло): он спокойно смотрит куда-то в сторону ворот склада «Меркурий», а не встаёт на задние лапы, как его геральдические собратья (берлинский или ярославский). Под торсом зверя кто-то поместил надпись, удостоверяющую очевидное: «Bär»
Фото 3. Марка склада «Медведь» на Ластадиенштрассе. Фото Э. Рудольфа, 1930-е гг.
Трудно сказать, являлся ли барельеф ровесником самого склада или был создан позже, но судя по стилю, это старинная марка. Знаки XVI–XVII веков так же просты, как проста их идея — реалистически изобразить титульное животное.
Склады «Бык и Лошадь» с Ластадиенштрассе 37–38 представляли собой два узких здания-близнеца с зеркально симметричными фасадами. У «Быка» малые воротца располагались справа, а у «Лошади» — слева, поэтому в центре общего «цоколя» оказывались рядом две невысокие двери. Над ними и расположили складские марки — фигуры бычка и лошади, повёрнутые головами друг к другу.
Фото 4. Марки складов «Бык» и «Лошадь». Довоенное фото
И вновь картинка удивляет сочетанием простоты и точности. На первый взгляд, фигуры кажутся такими незамысловатыми, будто их нарисовал ребёнок. Но это — простота мастерства. Все мы знаем, как трудно изобразить движущуюся лошадь. Наблюдательный скульптор не только не допустил ошибок, но уловил момент, когда лошадка стартует с места, переходя на бег.
А возможно даже (как сказали мне знатоки), она выполняет некую фигуру «высшего пилотажа» верховой езды. Бычок тоже очень правдив. Он наклонил голову и выставил рога в предупредительном жесте: «Не сердите меня!» Точно переданный взмах хвоста делает картинку «живой», придаёт движение застывшему на столетия рельефу. На многих фото видно, что бычка подкрашивали светлой краской так, чтобы придать ему черты распространённой в Пруссии чёрно-пестрой породы.
Фото 5. Входные ворота складов «Бык» и «Лошадь». Довоенное фото
Вероятно, к числу очень старых относился и склад «Лебедь» торговца Краузе (Райфшлэгерштрассе 22), стоявший «спиной к спине» со шпайхером «Медведь». Лицом он выходил на небольшую площадь перед зданием пожарной части Лаака. Площадь официально считалось улицей Баухофсгассе, но фактически была узловым перекрестьем нескольких важнейших путей Альтштадта.
Скульптурный Лебедь был исполнен с той же простотой и тщанием, что и образ соседа-медведя. Ваятель направил всё своё умение на реалистическую проработку фигуры. Он точно уловил изгиб шеи и позу лебедя, ищущего корм, тщательно вылепил каждое его перо. Кажется, мы уже встречались с творениями этого художника, умеющего вдохнуть жизнь в образы «тотемических покровителей». Вполне возможно, что мишка, бык, лошадь и лебедь вышли из одной мастерской.
Фото 6. Склад «Лебедь» и проезд от Райфшлэгерштрассе к Ластадиенштрассе в южном направлении. Довоенное фото
Фото 7. Марка склада «Лебедь» на Райфшлэгерштрассе. Фото Э. Рудольфа, 1930-е гг.
Сегодня на месте балтийского Лебедя свил гнездо экзотический Ибис. «Шваненшпайхер» оказался бы сейчас где-то между отелем и синим зубчатым зданьицем «Ас-Дома». Снимок № 6 помогает сориентироваться. Мы как бы смотрим вдоль улицы Виктора Гюго на юг, стоя рядом с «Ибис-отелем». Сквозь безымянный проезд, охраняемый белым шипуном, проглядывает клетчатый торец склада «Меркурий» (этот же переулок с другой стороны мы видели на фото № 2), рядом с ним — поворот направо в Фогельштрассе; сквозь просвет переулка нам видна перспектива улицы Ластадиен, главной артерии складского района.
Фигуру птицы традиционно красили белым, поэтому знак склада «Лебедь» был виден и от пожарной части, и от угла улицы Унтерлаак (будущего Московского проспекта»), и, вероятно, даже от улицы Унтеррольберг, сбегавшей с холма там, где сейчас узкая лесенка ведет пешехода от Житомирской к Московскому проспекту
Рациональный немецкий разум не мог долго мириться с неразберихой Ластадии. У складов появились адреса, как у любых зданий города, а также ещё номера по какой-то неведомой нам описи. Цифры этих номеров начали ставить на складской марке. Кроме того, на ней высекали год основания склада (хозяева любили подчеркнуть древность своего дела). И вообще в XVIII столетии марки усложнились.
Претензии богатеющих «кауфманов» росли, теперь владелец хотел видеть уже не просто картинку со зверюшкой, а подобие герба, отражающего благонамеренную силу и влиятельность купеческой семьи. Рисунок таблички превращался в поэтическую композицию с глубоким смыслом, давая простор для фантазии ваятеля.
Правда, зачастую эта фантазия не шла дальше гиперболы — простейшего способа заявить о силе и богатстве. Например, на «гербе» склада «Виноградная гроздь» изобразили двух работников, несущих одно огромное соплодие винограда — вымахавшее едва метра на полтора, с ягодами баклажанного размера.
Фото 8. Марка склада «Виноградная гроздь». Рисунок
Нам известен только рисунок этой марки. Не совсем понятно и где находился «виноградный» склад: было четыре хранилища с похожими названиями.
Зато другой «гиперболический» шпайхер хорошо известен, он назывался «Дикарь» (Больверкгассе, 16) и выходил фасадом прямо на пристань Хундегатта напротив входа в нынешний спорткомплекс «Юность». На марке изображён мужчина огромного роста; на мощном теле — только повязка из листьев (удостоверение совершенной дикости), в руках абориген держит огромную дубину, длиной повыше его макушки.
Впрочем, можно представить, что это ствол дерева, о который опирается верзила, приняв картинную позу. Но даже в этом случае фигура выглядит угрожающе. Портрет довершает странная шевелюра гиганта. То ли художник постарался, то ли виновато время, стёршее детали, но копна нечёсаных волос, спадающая на глаза и сливающаяся с бородой, делает этого матёрого человечище похожим на Дейви Джонса. Не хотелось бы встретить такого поздним вечером в Понарте.
Фото 9. Больверкгассе, крайний слева склад — «Дикарь»; марка левее и выше маленького окна на фасаде. Фото О.Р. Войвода, 1939–1944 гг.
Фото 10. Марка склада «Дикарь». 1938 г.
Но интереснее всех, на мой взгляд, шпайхерские марки, говорящие с нами языком символов. Восемнадцатый век — век масонов, розенкрейцеров и мартинистов — верил в тайные знания и питал слабость к знакам, глубокомысленным эмблемам и сложным гербам. Марки этого столетия нужно читать, как зашифрованный девиз купеческого дома, говорящий о его благородных принципах и целях. При этом иногда придется заглядывать в старинные «симболариумы» и «эмблематы».
Недалеко от «Дикаря» на набережной Больверкгассе находился склад «Пеликан». Его фасад украшало безыскусное изображение длинноносой птицы в окружении птенцов — на первый взгляд, очередная картинка скульптурного «зоопарка». Но знающему зрителю поза птицы подскажет, что перед ним — символ. Есть легенда, когда-то получившая распространение благодаря притче Леонардо да Винчи. Однажды отец-пеликан, вернувшись в гнездо, увидел своих птенцов мёртвыми: их покусала ядовитая змея. От горя пеликан разорвал себе грудь, и кровь, попавшая на птенцов, оживила их.
Фото 11. Больверкгассе, склад «Пеликан» — рядом с прямоугольным зданием. 1910-е гг.
Фото 12. Марка склада «Пеликан» на Больверкгассе. Довоенное фото
Птица на рельефе словно пытается ущипнуть себя острым клювом, ее окружают дети (традиционно их рисуют уже ожившими и требующими пищи), не забыл художник и посрамленную змею.
Пеликан с птенцами считался символом скромной самоотверженности. В «Эмблемате» времён Петра Первого этот сюжет был подписан девизом «Милосердие со стыдом».
Фото 13. Фрагмент книги «Символы и эмблемата»: эмблема «Пеликан» и подпись к ней на разных языках. Амстердам, 1705 г.
Возможно, что склад «Пеликан» изначально принадлежал какому-либо благотворительному обществу. Впрочем, образ заботливой птицы был популярен как символ добродетели. Характерно, что в складском районе был ещё один шпайхер, использующий его и в названии, и в сюжете рельефа. Стоял второй «Пеликан» на углу Альтштдтской Трэнкгассе и Ластадиенштрассе. Марка его была более искусной, чем рельеф с Больверкгассе, но не менее условной.
Фото 14. Ластаденштрассе. Склад «Пеликан» крайний слева, марка у левого угла здания. Фрагмент фото 1924 г.
Фото 15. Марка склада «Пеликан» с Ластадиенштрассе. Фото Э. Рудольфа, 1930-е гг.
Оба скульптора, вероятно, никогда не видели настоящего пеликана. Но это и не было нужно. Знание мифологии для создателя эмблем важнее, чем знание зоологии. Шпайхерские марки XVIII века ценят не правдоподобность, а знаковый смысл, для них главное — подчеркнуть детали, несущие символическую нагрузку. В нашем случае это поза птицы, «прободающей» собственную грудь, и прильнувшая к ней стайка птенцов. В этом плане рельеф с Ластадиенштрассе менее удачен.
Художник «забыл» о змее, и жертвенные намерения отца-пеликана на его табличке не столь очевидны. Поэтому в некоторых источниках эту композицию называют «Лебедем» или «Фениксом». Не знаю, есть ли для этого документальные основания. Замечу только, что «огненная птица» не может иметь птенцов, так как существует «в одном экземпляре», а умирая, сжигает себя и возрождается из пепла.
Фото 16. Погрузочные работы в складе «Пеликан», марка видна у левого края кадра. Довоенное фото
От воздушной стихии перейдём к морской. Склад с названием «Кит» стоял на Фогельштрассе 8. Он входил в группу шпайхеров, принадлежавших фирме «Гисслинг, Эбхардт и ко» и занимавших пространство между параллельными улицами Фогель и Райфшлэгерштрассе. Сейчас на их месте — проезд между территорией насосной станции (ул. Гюго 2) и многоэтажной парковкой на Московском проспекте, 48а.
Фото 17. Марка склада «Кит». Довоенное фото
Рельеф «Вальфиш-шпайхера» так переполнен деталями, что самого кита на нём не сразу найдёшь. А дело в том, что художник интерпретировал сюжет в мифологическом духе и посвятил композицию не собственно киту, а библейской истории пророка Ионы. Миф гласит, что однажды пророк, находясь на корабле, навлёк на себя гнев Божий. Господь велел Ионе идти из Яффы проповедовать в Ниневию (это многострадальный город Мосул).
Путь из современного Израиля в Ирак проходит по суше, через пустыню. Однако пророк отправился морем в Фарсис — в совершенно другую сторону. Увидев такое ослушание, Бог наслал бурю, которая грозила погубить судно. Мореплаватели узнали, что всему виной Иона, тот устыдился и попросил бросить его за борт, что и было сделано. Буря улеглась, Бог же не захотел губить пророка и сделал так, что Иону проглотил кит. Три дня и три ночи Иона провел внутри кита в молитвах, после чего кит, так сказать, высадил пророка на берег. Это приключение образумило непокорного мудреца, и он отправился-таки в назначенный пункт своей «командировки».
Скульптор изобразил момент, когда кит «извергает» Иону на берег. Старинная иконография не обращала внимания на последовательность событий, все этапы сюжета рисовались как происходящие в один момент. Картина была не «снимком» некой сцены (как привычно для нас), а скорее сюжетным рассказом в единой раме. На марке «китового» склада мы видим бушующее море, вдалеке город — вероятно, Яффа; молния, бьющая из курчавой тучи, символизирует не только бурю, но и Божий гнев.
Кита ваятель, наверное, никогда не видел, или же не стал отходить от традиции древних миниатюр. Морской гигант вышел похожим на мифическое чудище, вроде Левиафана. Художник акцентирует внимание на огромной пасти, из которой выходит на волю спасённый пророк.
Все «странности» этого сюжета идут не от ошибок скульптора, а от традиции. Мы убеждаемся в этом, сравнив творение безымянного кёнигсбергского ваятеля с картиной, знаменитого Лукаса Кранаха Старшего, придворного художника саксонских курфюрстов. Фигуры, и берег, и город, и корабли на море написаны мастерски, на зависть нашему скульптору. Но по компоновке картина не отличается от марки склада «Кит». Все эпизоды истории вписаны в один пейзаж. Более того, пророк нарисован дважды: на переднем плане он выходит из кита, а на заднем — его бросают в море.
Кит у Кранаха похож на рыбу, но это не ошибка: в первоисточнике Иону глотает именно большая рыба.
Фото 18. Мастерская Лукаса Кранаха Старшего. Фрагмент «Алтаря Магдалины». 1520-е гг.
Группа складов Гисслинга и Эбхардта выходила другой своей стороной на Райфшлэгерштрассе. Сейчас это улица Армавирская между насосной станцией и «Ас-Домом», официально на ней не значится ни одного здания. Здесь фирма владела складом «Ноев ковчег».
Ветхозаветное название, как мы теперь понимаем, перекликается с титулом «Кита». Похожи были и марки этих шпайхеров. Скажем больше, они явно выполнены одной рукой, на досках стоит общая дата — 1787, и все текстовые элементы идентичны по шрифтам и расположению. («Братьями» «Кита» были также марки еще двух шпайхеров, входящих в кластер Гисслинга и Эбхардта — «Дуб» и «Агнец»).
Эмблема «Ковчега» немного проще, чем рельеф пророка Ионы. Здесь мы тоже видим основные детали легенды: корабль, напоминающий плавучий дом, уходящую дождевую тучу (линии дождя прорезаны так же тонко, как на рельефе «Кит»), а в самом центре, над крышей убежища — летит голубь и несет масличную ветвь как весть об окончании катастрофы и близости земли.
Фото 19. Марка склада «Ноев ковчег». Довоенное фото
К сожалению, после войны от Ластадии не осталось и следа. Фахверковое здание имеет деревянный каркас, оно беззащитно перед огнем. Джунгли Лаака сгорели, как горит лес — скачущим с кроны на крону верховым пожаром, которому помогал, увы, не гнев богов (боги отходчивы), а напалм военной авиации. Новым хозяевам города при всём желании нечего было бы здесь восстанавливать. В 1945 году возле Хундегатта стояли только закопчённые стены цокольных этажей. На них, конечно, оставались дощечки с рельефами. Что-то можно было спасти для истории... Но никакому чудаку-энтузиасту они не попались на глаза. Да и не так-то просто было бы извлечь панно из стены. В итоге ни одна подлинная шпайхерская марка не дошла до нас.
В 1920–1930-е годы в Кёнигсберге пытались возродить традицию «хаусмарок» — домовых знаков, какие применялись в Средневековье, до распространения адресной системы. До сих пор мы можем встретить в Калининграде эти небольшие прямоугольные таблички с изображением животных, сценок труда, мифологических фигур или символических знаков в духе восемнадцатого столетия.
Местные криптологи высматривают в них масонскую тайнопись, на самом же деле, думается, это дизайнерское подражание стилю складских марок — местному «колоритному» жанру, с его смесью барочной эмблематики, мифологии, анималистики и изысканных литер. Подражание сохранилось, оригинал — нет.
Не осталось ничего. Но… несколько лет назад на территории Музея Мирового океана открыли символический памятный знак, посвященный кёнигсбергской Ластадии. На месте музея не было фахверковых складов, здесь издавна строились кирпичные пакгаузы, в которых располагались склады товарной таможни. И всё-таки именно Музей Мирового океана имеет более всего исторических «прав» на подобный знак, ведь музейный зал «Пакгауз» — практически единственное сохранённое здание внутренней гавани Кёнигсберга в районе старого Лаака.
Фото 20. Музей Мирового океана. Памятный знак. 2016 г.
Памятный знак представляет собой копию марки «Ноев ковчег», укреплённую на стене бывшего склада таможни. Под воссозданным рельефом в камне высечен текст: «Сохраняя память истории, Музей Мирового океана вернул жизнь портовым складам и набережной, а шпайхерский знак “Ноев ковчег” символизирует сегодня преемственность морской истории Кёнигсберга—Калининграда».
Карта-подсказка
Источники иллюстраций:
Architekturmuseum der Technischen Universität Berlin
Архив IS-PAN
Bildarchiv Ospreussen
«Музей города Кёнигсберг»
«Подземелья Кёнигсберга».
