― Аудрюс, добрый день. Начнём с главного. Что будет с ценами на вашу продукцию в 2015 году?
― На сегодняшний момент я не вижу предпосылок для роста. Сейчас цены, наоборот, идут на спад, потому что неимоверно росли в прошлом году. С начала 2014 года мясо и колбасы в рублях подорожали на 60%. В среднем для потребителя цена на наш товар увеличилась на 50%.
Сейчас стоимость сырья начинает падать: снижают цены спекулянты из Южной Америки. Они ожидали, что разбалованный рынок будет покупать их сырьё в два раза дороже, но потребление падает, и теперь поставщики возвращают цены к нормальному уровню. Местная свинина после девальвации рубля тоже стоит неплохо, но её не хватает. Россельхознадзор вроде бы объявил, что могут быть послабления эмбарго по шести странам. Это помогло бы снизить цену для потребителя и тем самым повысить спрос.
На рынке у кого-то всегда есть соблазн пожертвовать качеством продукции ради цены. Для нас это неприемлемо, поэтому на прилавке мы становимся дороже, а покупатель, глядя на ценник, не может понять, что за этим стоит.
― Сколько тонн продукции производит «Калининградский деликатес»?
― Наша ситуация уникальна. В декабре 2013 года мы завершили реконструкцию и увеличили мощности до 2,5 тысяч тонн колбасных изделий в месяц. До этого мы производили около тысячи тонн в месяц, то есть модернизация удвоила наши возможности. Но из-за АЧС и эмбарго мы стали производить всего 600-700 тонн в месяц, что составляет около 25-30% мощности нашего завода. Это жуткие цифры, и всё из-за того, что мы не имеем сырья.
Если корову поставить на асфальт и лишить травы, то она не будет давать молока и сдохнет. Так и здесь. Когда закрыли ввоз свинины, она подорожала в два раза. Поэтому мы покупаем очень мало и за пределами Калининградской области.
Мы пытались, просили, но здесь нет мяса для переработки, наверное, оно всё уходит в розничные магазины. Обычный потребитель на рынке платит больше, чем переработчик. Поэтому местные поставщики что-то отправляют старым клиентам, а что-то продают в розницу в виде сырого мяса. Мы везём свинину из Центральной России, потому что там она гораздо дешевле, чем в Калининграде, вы представляете? Местным производителям не надо ничего возить: они там покупают сырьё, там производят и там продают. А нам надо привезти, переработать, а потом отвезти обратно, плюс все эти приключения на границе.
― Как решить проблему дефицита местного сырья?
― Надо строить свинокомплексы. Чтобы обеспечить мясоперерабатывающую промышленность Калининградской области, нужно увеличить выпуск свинины в 10-15 раз. Тогда у нас будет сырьё. Но это потребует инвестиций на 500 миллионов евро или 30-35 миллиардов рублей.
― Продукция «Калининградского деликатеса» представлена на рынке «большой России». Сколько вы туда поставляете?
― 50% нашей продукции остаётся в Калининградской области и 50% уходит в остальную Россию. Мы хотим, чтобы это соотношение было 10 к 90, но пока не получается. На рынок России мы вышли ещё до кризиса, и сейчас продолжаем над этим работать, едем на выставку Продэкспо, входим в федеральные сети. В «Магните», «Монетке» и «Ленте» мы уже есть. Сейчас входим в «О’Кей» и ведём переговоры с группой X5 RetailGroup (торговые сети «Пятёрочка», «Перекрёсток», «Карусель», «Копейка», ― прим. Калининград.Ru). Всё упирается в покупательную способность.
Нам, новичкам из Калининграда, непросто бороться с такими гигантами, как «Черкизово», «Останкино», «Дымово». Хотя по мощности, по новизне оборудования и по качеству мы зачастую их превосходим, потому что недавно провели модернизацию. Возникает парадокс: сейчас нужно много затрат, в том числе, и на рекламу, но при этом из-за кризиса приходится резко сокращать издержки.
― Вы планируете увольнять сотрудников?
― Мы сокращаем штат административных работников, которые неэффективны при низких объёмах производства, потом наймём обратно. Рабочие у нас на сдельной оплате труда, там сокращений нет, но производство запущено неполную неделю: по ползущему графику, в зависимости от заказов. У нас идёт очень жёсткая борьба с затратами, иначе не выжить. В настоящее время на предприятии работают 320 сотрудников.
― Вы будете менять ассортимент в связи с сокращением спроса?
― Сейчас мы производим 140 наименований. У нас всегда были как бюджетные категории товаров, так и эксклюзивные, деликатесные, которые мы единственные можем сделать на нашем новом оборудовании. Например, вяленые колбасы. Конечно, пока цены серьёзные, но эта продукция стоит того. Сейчас потребление переходит на более бюджетные товары, но их мы всегда можем произвести в любом количестве.
Мы немного срежем ассортимент, потому что сталкиваемся с проблемой возврата, которая возникает из-за некачественного администрирования заказов со стороны магазинов. Это проблема локальных торговых точек, в федеральных сетях уже давно такого нет. Зачастую продукт, который нам возвращают, перепродать уже невозможно. Он идёт на корм или в утилизацию. Но всё это входит в себестоимость товара, и в конечном счёте за это платит наш бедный потребитель.
Прелесть кризисов в том, что волей-неволей начинаешь искать резервы там, где была бесхозяйственность и неэффективность.
Как мы ищем это у себя, так и магазины должны решать вопрос с возвратом, это чистый менеджмент. Вот эти товары-пассажиры, которые приезжают на прилавок, а потом отправляются в мусорный ящик, мы будем исключать из ассортимента.
― Планируете ли вы открыть сеть фирменных магазинов «Калининградский деликатес», чтобы меньше зависеть от торговых сетей?
― Мы всегда планировали, но так ничего и не открыли, потому что арендная плата, где нам интересно разместиться, была просто запретительная, абсолютно нерыночная. До кризиса аренда позволяла продавать «Луи Виттон», а не сосиски. Сейчас, может, кто-то образумится, и тогда мы попытаемся занять эти места и приблизиться к потребителю.
О плюсах девальвации и инвестиционном климате
― Какие риски угрожают мясопереработчикам сегодня?
― Во-первых, это эмбарго по сырью, которое началось с африканской чумы свиней в январе прошлого года. Потом был введён полный запрет на ввоз свинины, что привело к дефициту и увеличению цен более чем в два раза. Во-вторых, это падение курса рубля, а значит, подорожание импортной составляющей всех компонентов себестоимости. Рост себестоимости, в свою очередь, приводит к убыткам, потому что и федеральные, и региональные торговые сети дают нам какой-то определённый период времени на то, чтобы поднять цены. Весь год мы не поспевали за ползущей девальвацией и весь год несли убытки.
Сейчас мы как-то приспосабливаемся, договариваемся с нашими клиентами, чтобы они быстрее оплачивали товар, а в экстренных случаях переоценивали дебиторскую задолженность. В конце концов, мы можем брать предоплату за свою продукцию. Но при таких ценах, как сейчас, потребитель, который не имеет дополнительных источников дохода, начинает покупать меньше. Для нас это самый большой риск на 2015 год, потому что на потребительскую активность мы никак не можем повлиять, а она очень сильно сокращается, сокращаются и наши продажи.
― Получается, что во всём виноват падающий рубль?
― Я бы так не сказал. Девальвацию рубля ещё можно оценить положительно, потому что российская валюта была слишком переоценена из-за стоимости нефти. Постоянная подпитка рынка деньгами привела к тому, что доходы населения росли быстрее, чем производительность труда. Мы разбаловались. А сейчас девальвация рубля приводит валюту к её настоящей стоимости. Доходы людей, естественно, сократились, но они так и зарабатывают.
Нужно будет сильно затянуть пояса, но это стимулирует местное производство. Также было после дефолта 1998 года, когда вместо импорта начали что-то производить здесь. Поэтому девальвация положительно влияет на любое местное производство.
Девальвация закрывает путь импортному товару, он становится дороже. Помните, что было в позапрошлом году, когда покупательная способность у людей была огромная. Импорт стал дешевле, и зарубежная продукция потеснила местную на прилавках.
― И пробки на границе с Польшей…
― Именно. Тогда это нанесло калининградским производителям очень много вреда, и сейчас мы как-то компенсируем те потери. Импортные производители не могут с нами конкурировать не только из-за эмбарго. Даже если санкции будут сняты, они не смогут соперничать с нами по цене. Это неплохо.
― В общей сложности за 15 лет вы инвестировали в предприятие около 27 миллионов евро. Почему вы выбрали именно Калининградскую область?
― Тогда рабочие здесь получали 30 долларов, потом через полгода 50 долларов, потом 100 и так пошло. Энергоресурсы в то время стоили чуть ли не в три раза дешевле, чем в Литве, плюс самое главное — это особая экономическая зона. Отсутствие таможенных пошлин дало сильное конкурентное преимущество перед другими производителями.
Все эти годы предприятие развивалось просто прекрасно вплоть до завершения последней, четвёртой по счёту реконструкции в 2013 году. А сейчас? До девальвации зарплата наших сотрудников была на 30% выше, чем в Литве, стране Евросоюза. Цены на энергоресурсы здесь и там одинаковые, кредиты здесь стали в 10 раз дороже, плюс зарегулированность бизнеса, которая постоянно растёт. Если бы не было решений по 2016 году, которые всё-таки внушают нам надежду, то риски были бы очень большими.
― Как политическое напряжение между Литвой и Россией и инциденты на российско-литовской границе влияют на ваш бизнес?
― Я не понимаю логики того, что происходит на границе с Литвой. Это никак не отражается на бизнесе, но когда я — один из крупных инвесторов Калининградской области — 15-20 часов постою на границе, то вряд ли смогу сказать своим зарубежным коллегам что-то оптимистичное про здешний инвестиционный климат.
― Как вы оцениваете пакет решений по «проблеме-2016», который приняли в конце 2014 года?
― Нашему бизнесу достаточно уравнять конкурентные условия по всей стране. В таком случае наш продукт сможет выходить на рынок «большой России» на тех же условиях, которые существуют для товаров, произведённых там. Мы несём множество дополнительных затрат, мы оторваны от основных рынков, и это нужно как-то компенсировать. В этом была суть ОЭЗ и таможенных льгот.
Если решения, которые были приняты по «проблеме-2016», достигнут этой цели, то всё будет хорошо. Однако сейчас сложно сказать, за счёт чего они будут реализованы. Средства должны прийти из федерального бюджета, но в сложившейся ситуации речь идёт о том, чем его наполнить, поэтому поживём-увидим, у нас ещё есть год. Что касается механизмов поддержки предприятий, то их можно найти много и каких угодно, главное, чтобы было что делить. Если деньги будут, то механизмы всегда найдутся. Нам остаётся только надеяться, что нас не забудут и выдержат одинаковые условия конкуренции для всех.
