В поисках региональной идеи

Не секрет, что современным СМИ именно этого, то есть подумать, и не хватает. В крайнем случае, можно перечитать очередную концепцию регионального развития, раскинуться на диване и помечтать о том, как скоро станет хорошо, причем всем…

Впрочем, коли у вас хорошая память, то удовольствия может и не получиться: если что в нынешней концепции и есть нового, так только ее название, да еще та сумма, которую региональные власти надеются выцыганить у федерального центра. Она в разы больше, чем суммы, которые предыдущие губернаторы просили у Москвы на то же самое: на порты и благоустройство курортов, на дороги и подъем сельского хозяйства, на промышленность и на развитие туризма…

И вот на этой печальной мысли попалась мне на глаза одна моя же статья, написанная еще на заре калининградского капитализма (то ли при Горбенко, то ли даже при Маточкине) — сдается, что за прошедшие годы она не слишком утратила актуальность. А потому в порядке исключения и с учетом праздника… Согласитесь, если я прав, то самое время сесть и подумать!

Итак, взгляд на калининградскую ситуацию из уже довольно далекого, но похоже еще не прошлого.

1

«Россия — на марше, господа читатели! Политики и интеллигенция стройными рядами и дружными колоннами (кто — в лес, кто — по дрова, кто — куда глаза глядят) разбрелись по просторам Родины в тщетных поисках национальной идеи. В любом самом отдаленном российском углу местный политбомонд морщит брови и терзает извилины, изобретая обоснования того, что и так очевидно: Россия должна быть великой — культура и территория обязывают. И вряд ли можно придумать еще какую-нибудь идею, одинаково приемлемую для русских, белорусов, украинцев, чукчей с каряками и аварцев с даргинцами и лезгинами... Да они в ней и не нуждаются, по правде говоря.

Зато нуждаемся мы, эксклавцы, хотя именно этого наши политруководители до сих пор и не поняли.

Ах, как мы любим ссылаться на объективные и непреодолимые обстоятельства, господа! Почему все так дорого? Экономика такая!.. Почему инвестиции не идут? Законы такие!.. Почему отдыхающие валом не валят? Погода такая. Почему вода не течет оттуда, откуда должна, и течет там, где ей не положено? Коммуналка такая. И вообще: все беды эксклава от того, что он — эксклав, а это не нами заведено и не нами кончится. И только один ответ на животрепещущий вопрос — почему Европа не спешит пролить золотой дождь на калининградцев — вслух до сих пор не прозвучал. Ну, не нравится среднему европейцу, что мы здесь, — и все тут.

Конечно, европейцы — народ законопослушный, и потсдамские соглашения по Восточной Пруссии, равно как и хельсинские — о нерушимости границ, ревизии не подвергают. Но сочувствовать нашим бедам им неохота, а уж шевелиться ради нас — и того паче... И это без всякого бреда о Малой Литве, Великой Польше или восточно-германских землях — это на уровне взаимоотношений соседей по тесной и маленькой старушке Европе. Причем не Сталин с Черчиллем и Труменом в том виноваты, не коммунисты с КГБ и даже не Москва с ее ядерным арсеналом, а все мы, простые жители региона обоего пола и любого возраста, здесь и сейчас!..

Представьте себе, что в ваш ухоженный, чистый дом вселяется новый сосед — и вселяется со скандалом и битьем стекол. Дальше возможны два варианта. В первом он окажется хорошим хозяином и семьянином, будет работать во дворе, мыть окна и выбрасывать окурки в урну, а не на общую клумбу — и тогда вы с ним подружитесь. Во втором он разведет вонь, грязь и антисанитарию, его балкон будет вызывать отвращение ко всему дому, а безупречные до того коммуникации начинут лопаться и забиваться — и тогда, если его распустеха жена в калошах на босу ногу придет к вам за солью и хлебом, вы вряд ли с нею поделитесь. Но и поделать ничего не сможете, ибо прописана эта семейка в вашем доме законно и даже собственность на жилье оформила!..

2

Может быть, я слегка сгущаю краски — но порой статус нашего анклава в чистом и ухоженном европейском доме представляется именно таким.

Страшная, однако, сила — живое творчество масс! Пока городские и областные власти живот кладут за новый “полигон для складирования бытовых отходов” (свалку) и очистные сооружения, сообразительный народ давно обошелся и так... Если под свалкой понимать место, куда выбрасывают мусор, у нас “несвалками” являются только проезжие части основных магистралей, площадь Победы и земля под фундаментами домов. А все остальное... Кстати, если вам известен кустик, под которым не валяются бытовые отходы, сообщите в редакцию — вместе порадуемся.

Шутки — шутками, но я всерьез не понимаю: те, которые уповают на туристическое будущее региона, действительно верят, что европейцы рвутся погулять по лесосвалкам, окунуться в ядовитые озера и полюбоваться закатом на берегу реки, стоя над канализационной трубой? Впрочем, мусор — это частный случай. Туристы придут смотреть на Колизей, даже если все подходы к нему завалить банками из-под “Гинесса” и “Кока-колы”. Осталось выяснить, как у нас с Колизеями.

Прекрасно у нас! Облупленные пятиэтажки, изящно оформленные по фасадам трусиками и лифчиками, прихотливо перемежаются гордыми грязно-серыми девятиэтажками, жестяными шопинг-ангарами и бездарными бизнес-сараями, торчащими где попало, на любом свободном месте. На бывших тротуарах место для прохода между машинами оставлено только там, где расположены наиболее живописные лужи. В щели между очаровательными железными палатками, если присмотреться, можно разглядеть буйное цветенье скверов, кое-где еще до сих пор не превращенных в парковки. А трогательное сочетание православного собора с окружающими его торжищами?

Бесспорно: у мэра и мэрии полно хлопот с теплом, водой и электричеством, но мы — о туризме, а туристы едут смотреть не на коммуналку. Что показывать будем, господа? Инвестиционные планы, разумеется! Зато все исторические здания обихожены и вполне соответствуют своему назначению: автомойки, шиномонтажки, мастерские, склады, оптовые базы, казенные учреждения... Грустно это все, господа.

3

У нас до сих пор как-то не принято говорить о том, что Восточная Пруссия еще во времена Петра I считалась самым хорошо управляемым и самым приспособленным для житья государством Европы. Немцы столетиями превращали чащи и болота пруссщины в процветающую, красивую и удобную землю. Порой оторопь берет, когда в грязном лесопарке или пригородной рощице натыкаешься на ведущую в никуда гранитную лестницу или выглядывающую из крапивы балюстраду над бывшим прудом — когда-то эта помойка была местом отдыха.

А теперь представьте себе чувства европейца, насмотревшегося на виды Кенигсберга, а потом узревшего то, что от них осталось!.. Не знаю, каким должно быть соотношение между борьбой за коммуналку и украшением города, но уверен, что оно, это соотношение, должно быть!

Как-то в беседе с одним весьма высокопоставленным городским чиновником я поинтересовался, когда мэрия всерьез займется историческими зданиями города. «Никогда, — ответил чиновник, — они нам не принадлежат». Поразительно, но факт, господа: это правда! Практически все, что могло бы заинтересовать туриста в нашем регионе, принадлежит Министерству культуры, Минобороны, ведомствам, фирмам и фирмочкам — кому угодно, только не нам, жителям эксклава. Обижайтесь — не обижайтесь, но кто в своем дому не хозяин, тот и есть бомж.

Стоит ли удивляться отсутствию инвестиций — хозяину бы дали... А какие мы, по большому счету, хозяева, если по основным сельскохозяйственным показателям до сих пор не можем достичь уровня 1937 года! Если наши леса, когда-то обеспечивавшие древесиной сорок четыре бумагоделательных производства, заросли и загнили. Если пляжи за годы нашего хозяйствования усохли так, что променады больше похожи на причалы. И если, и если...

Впрочем, все исправимо — была бы цель. Но вот беда: у нас есть тактика — но нет стратегии. В отличие от прочих регионов России эксклавщина находится в наиболее уязвимом положении: жителям Вологды или Казани нет нужды как-то подтверждать свое право на свою землю — живут они здесь, и всегда жили. В нашем же случае позиция «пришли — и сидим» особого уважения и приязни не вызывает. Нам таки приходится доказывать окружающему миру, что мы здесь не случайно, а есть в том к общей пользе особый Божий промысел.

И хватит метаться от туризма к промышленности и от курортов — к транспортному комплексу. Давайте определяться, чего мы хотим. Быть гигантом индустрии? Туристской Меккой? Кузницей и житницей? Заповедником евробюрократии для обучения российских чиновников? И вообще мы кто: россияне в центре Европы — или европейцы в составе России? Потому что все сразу и куском явно не получается...»