В среду, 25 декабря, евреи во всём мире начнут отмечать Хануку. Праздник продлится восемь дней до 2 января. В домах будут зажигать свечи, играть с детьми, рассказывать истории. Ханука связана со светом, и им принято делиться в том числе с представителями других конфессий.
Корреспондент Калининград.Ru пообщался с главным раввином региона Давидом Шведиком и узнал, каковы история и традиции праздника, как удаётся сохранять старые кладбища, чем живёт община и почему местные евреи — настоящие патриоты.
— Ханука, пожалуй, самый известный среди неевреев праздник. При этом мало кто знает его суть и традиции. Можете немного рассказать?
В четвёртом веке до новой эры жил молодой парень Александр Македонский. У него были детские мечты сделать весь мир культурным, чтобы было больше науки, библиотек, цирков, театров и филармоний (с улыбкой).
И весь мир его, в принципе, поддержал. Македонский захватил также маленькую Иудею, которая в то время была под Персией. Вообще он уважал евреев, и когда впервые вошёл в Иерусалим, низко поклонился иудейскому первосвященнику. Но Македонский недолго правил, а после его смерти его военачальники разделили империю. И маленькая Иудея попала в сирийскую вотчину, где были селевкиды.
Через некоторое время их начало раздражать, что евреи преданы своему Богу, своей религии. И они решили силой запретить евреям служить. Они вошли в Храм, они осквернили масло, они построили там свои жертвенники.
И тогда маленькая Иудея подняла восстание против сирийской и греческой армий, наёмников. Во главе восстания были священники, и к ним стали сбегаться те, кто был предан Торе и Богу. И было большое-большое чудо, что маленькая горсточка необученных почти невооружённых евреев побеждала огромную армию наёмников, профессионалов. Последняя битва была в Иерусалиме, они победили. Евреи зашли в Храм, и нужно было зажечь менору (это такой светильник). Но всё масло было осквернено.
В итоге они нашли маленькую баночку оливкового масла, которого с трудом могло хватить на один день. А для того, чтобы изготовить новое масло, нужно восемь дней. Это масло зажгли, и случилось чудо — оно горело восемь дней, пока не изготовили новое оливковое масло.
И в память об этом мы каждый вечер зажигаем ханукальные свечи. В принципе, вы правильно сказали, что это, наверное, самый известный праздник. Потому что мы делаем его не только для евреев, а для всех, чтобы дать понять, что это праздник победы света над тьмой, победы маленького праведного народа над большой армией грешников.
— Какие ещё есть традиции, кроме зажигания свечей?
— У евреев каждый праздник — это куча-куча традиций. Мы передаём их из поколения в поколение, и каждое поколение добавляет что-то новое. Ханука, а у нас на иврите есть ещё слово хинух, — это воспитание. И мы делаем всё для того, чтобы наши дети были с нами, чтобы они видели, что происходило с их отцами, чтобы у них осталась историческая память, память своего народа.
Поэтому принято дарить подарки детям, рассказывать о чуде. Делается специальная кулинария: это чудо было с маслом, поэтому готовят драники, латкес (оладушки), картофель, всё, что жарится на масле.
Кроме того, принято играть в дрейдл — это такой волчок с буквами. Вечера длинные в это время. И вот дети играют, зажигаются свечи, все кушают пончики, которые тоже жарятся в масле. И рассказываются разные чудесные истории.
— Как правильно поздравить с праздником, что можно сказать?
— Ну, у нас на любой праздник говорится: «Хаг самеах!» — весёлого праздника. А тут: «Ханука самеах!» — весёлой Хануки. Хотя Ханука — это не самый веселый праздник, он больше святой, в нём присутствует зажигание меноры, святое масло, святость. Но мы всё равно желаем весёлого праздника, весёлой Хануки.
А так в каждом доме сейчас будут зажигаться светильники — ханукии. Их ставят на подоконник, чтобы как можно больше людей увидели, что горят свечи: «А-а-а! Значит, это еврейский дом». Сейчас перед Новым годом во многих окнах горят гирлянды, свечи. И у нас на Хануку принято показывать, что ты отмечаешь праздник, что ты даёшь ему больше и больше света.
— То есть это всё о свете. И, наверное, это близко каждому, вне зависимости того, какую религию он исповедует.
— Сейчас будут самые короткие дни и самые длинные ночи. У нас есть притча, что первый человек, Адам аРишон, обратил внимание, что день становится меньше, ночи дольше. И он подумал: «Неужели Всевышний хочет потушить солнце, что всё меньше и меньше день, всё больше и больше ночи, темно». Вдруг он обратил внимание, что всё поменялось: и стал больше день, и ночь стала короче. И он из этого сделал большой праздник: теперь мы идём к свету, будет больше света, больше тепла.
И посмотрите, в каждой религии эти дни тоже отмечаются как праздник: когда поворачивается время, когда темнота начинает отступать и становится больше света. Мы добавляем ещё немножко духовности: духовный свет, свет Всевышнего, он будет больше, больше, больше.
Поэтому мы зажигаем в первую ночь одну свечу, потом две, три, четыре, пока в восьмой день не будет гореть восемь свечей. Если вы с темноты заходите в яркий свет, он ослепляет, да? Поэтому мы всё прибавляем, прибавляем свечей и в конце концов идём к свету.
Понятно, что ещё есть духовный смысл. Было огромное число греков и маленькое количество евреев, которые остались преданы Богу. И из этого маленького количества получилось так, что мы этот свет сумели сохранить, умножить и в конце концов победили. Тем, что мы умножаем свет и ставим его везде, мы показываем, что праведность всегда будет побеждать. Что света будет больше.
— Подходит к концу 2024 год, хотелось бы обсудить его итоги. В феврале старое немецкое кладбище признали объектом культурного наследия. Уже несколько лет его восстанавливают, уложили дорожки, сделали стену плача. Какие ещё работы там запланированы?
— Наша задача сохранить то место, где исторически были похоронены наши родственники. Мы трепетно относимся к нашим умершим, к захоронениям. Многие дома в Калининграде построены на кладбищах. У меня есть старая карта, там (в районе улицы Гагарина и Литовского вала, — прим. Калининград.Ru) были участки протестантов, католиков, православных, в том числе и еврейское кладбище. Это был район кладбищ.
Если бы мы не боролись, то уже давно бы построили что-нибудь на этом месте. Там похоронены большие праведники. И есть евреи, которые в Первую мировую воевали и со стороны Германии, и со стороны России. Надо отдать должное немцам, что когда пленные евреи умирали, их хоронили на еврейском кладбище, в том числе вот на этом. Так что там похоронена часть наших русских солдат евреев. И понятно, что мы очень храним это место, освящаем его.
Там похоронен известный на весь мир раввин Исраэль Салантер. Он был очень праведным человеком: говорил про мораль, что нужно больше любить друг друга, ни в коем случае не обманывать, не убивать.
Мы сделали большой огель — шатёр — вокруг его могилы. Приезжают очень много туристов, паломников для того, чтобы помолиться. Мы следим за кладбищем. Во-первых, оно связано с городом, поэтому делаем всё, чтобы превратить его в парк, а не в брошенное место и буреломы. Мы убираем кладбище, приводим в порядок, поставили скамеечки, восстанавливаем памятники. Когда я сюда приехал в 1997 году, там от памяти ничего не осталось. Перекапывали его, искали что-то, были сломаны мацевы, памятники.
Мы восстанавливаем всё это, чтобы, с одной стороны, было видно, что это кладбище. А с другой — чтобы это было место культурное, чтобы люди могли туда прийти, посидеть, отдохнуть и вспомнить тех, кто здесь похоронен.
— Создание именно мемориальных парков — это типичная история для старых еврейских кладбищ?
— Да, тем самым мы как бы защищаем это место от застройки, чтобы не перекапывали, не вырвали кости из могил. Мы сохраняем и наше наследие, и даём городу новый парк. Вы знаете, что зелень — это всегда приятно, и город украшают парки.
— В этом году всех взбудоражила история со стоянкой рядом с ГИБДД.
— И прежде всего нас. Мы считаем, и это написано нашими мудрецами, что нельзя трогать кости. Это опасно, это вызывает очень большое духовное отторжение. И надо сказать, что власти пошли навстречу. Кости вернули на свои места. Мы их похоронили опять на том же месте. И это уже не первый раз. Было такое, что уже вырвали кости, начали копать. Тогда был мэр Юрий Савенко. Приезжал главный раввин России, приезжали раввины из Европы, из Израиля. И в конце концов мне пообещал Савенко, что это место не будут трогать. Так как там уже стоят дома, невозможно из этого сделать парк. Но всё равно мы следим, чтобы эти кости остались нетронутыми.
— Сейчас на месте стоянки всё сделано с этим учётом?
— Да, мы точно знаем, где были границы кладбища, и за эти границы не заходят. Изначально планировали поставить столбы, зарыв их в землю. Но этого делать нельзя, поэтому проект немного поменяли.
— В социальных сетях одни люди писали, что «вот, эти евреи просто хотят место в центре занять»…
— Это же кладбище! Мне рассказывали, что в 70−60-е годы там начали строить дома и тех, кто получил квартиры на кладбище, их буквально за считанные десятилетия не стало. Представляете, что такое жить на кладбище? Это просто страшно. А вот эти комментарии — всегда есть антисемиты.
— …при этом другие люди писали, что «вот, они так заботятся о своих предках, может, и нам надо так же».
— Это правильно, уважение предков говорит о культуре народа.
— Ежегодно в Янтарном проходит очень важная акция «Марш жизни». Её устраивают в память узников концлагеря, которых в январе 1945 года жестоко убили на побережье.
— Да, будет 80 лет в январе. Мы к этому очень серьёзно готовимся. Удивительно, что всё больше и больше людей присоединяется к этому мероприятию. Перед самим митингом мы делаем «Марш жизни»: идём по тому же пути, что «Марш смерти». В последнее время по инициативе нашего бывшего губернатора Антона Алиханова мы начинаем путь от посёлка Русское, в котором похоронены те солдаты, которые пытались помочь вот этим несчастным. Они были убиты, у них не получилось. Но мы отдаём дань памяти Красной армии, делаем там небольшой митинг.
После этого идём до Янтарного к месту расстрела, где стоит памятник. С нами идут консулы, губернатор, послы, мэры Калининграда, Янтарного. И приезжают потомки семи человек, которые выжили. Мы ищем тех, кто погиб, чтобы они не были безымянными, так что там есть имена.
И всё больше и больше жителей, даже неевреев, жителей Янтарного, Калининграда, присоединяются к этому маршу. Стало много молодёжи, юнармия там всегда.
— Знаю, что история с выжившими долге время замалчивалась, что сами выжившие не рассказывали об этом. Почему так происходило?
— При коммунистах часто замалчивалось, что евреи сильно пострадали во время войны. То есть говорили в общем — советские люди, советские граждане. И как бы не хотели делать акцент на евреях, на Холокосте.
Много лет назад местные журналисты выяснили, что было такое место, был такой «Марш смерти». Меня это очень затронуло, и пробудило всех наших евреев заняться этим местом.
В Калининграде были и есть очень хорошие чуткие еврейцы. Тогда участие приняли заслуженный строитель Плитман Леонид Зямович, а также ныне покойный директор 23-го лицея и министр образования региона Фуксон Лазарь Моисеевич. Мы сделали памятный камень на этом месте и начали приезжать туда в дни расстрела. А потом бизнесмен Кацман Владимир тоже проникся и построил огромный памятник, который по сегодняшний день там.
Кроме того, мы общиной пару раз в год устраиваем выезд на это место, убираем, облагораживаем, что-то высаживаем. Мы считаем, что это наш долг как еврейской общины.
Казалось бы, уже столько времени прошло. Но каждый год всё больше и больше людей приходят, чтобы почтить память о погибших, чтобы участвовать с нами в наших траурных процессах.
— Рядом с памятником жертвам Холокоста в Янтарном планируется застройка, неподалёку — курорт «Белая дюна». Как община относится к этому строительству?
— Надо отдать должное правительству Калининградской области, когда там только запланировали вот этот большой комплекс, они буквально каждый шаг стали согласовывать с нашей общиной. Я уже сказал, что кости умерших нельзя ни выкапывать, ни переносить, это место покаяния. Всё делается под нашим контролем, мы следим, что происходит, всё согласовано, ничего не выходит за рамки нашей традиции. Танцев на костях не будет.
— Поговорим немного о синагоге. Это одно из главных туристических мест Калининграда. Как вы выстраиваете взаимодействие с путешественниками? Ведь большинство из них не евреи.
— У нас очень хорошие экскурсоводы, очень деликатные, у нас заслуженный артист России Зиновий Разу на скрипке играет. И экскурсоводы рассказывают, что после посещения синагоги у людей появляется свет в глазах, уходит страх. Нас ведь пугает, когда мы не знаем, что это за религия, слышали мифы про евреев. А после того, как люди посетили синагогу, им рассказали, что такое иудаизм, они совершенно по-другому относятся. Зиновий говорит, что когда наши гости слушают скрипку, то становятся более интеллигентными, взгляд мягче становится.
— Как проходит жизнь внутри синагоги?
Синагога — это греческое слово, на иврите бейт-кнесет — дом собрания. В христианстве тоже есть понятие собор. Так вот, дом собрания, синагога — это не только место молитвы или учёбы. Это место, куда должно быть приятно прийти, где тебя с улыбкой ждут сердечные люди. Люди приходят для того, чтобы соединиться со Всевышним, помолиться, вспомнить о своих истоках.
У нас есть программы для детей, для молодёжи, для взрослых. После того, как железный занавес пал, многие евреи возвращаются к своему народу. Это наша задача сейчас.
— Перед Новой синагогой стояла цель стать не только культовым, религиозным местом, но и культурным.
— На втором этаже специально выделено место под музей. Мы привлекаем и на культурные мероприятия, не только религиозные. Вы знаете, что у нас единственное место в России, где происходили события Хрустальной ночи. Синагога была открыта через 80 лет после её разрушения. Так мы отмечаем как раз и это событие, возрождение нашей синагоги. В Калининградской области легче, потому что дирижёр нашего симфонического оркестра Фельдман Аркадий Айзикович, Виктор Шапиро — наш поэт. Евреи очень любят музыку, любят петь, у нас много культурных мероприятий проходит.
Мы гордимся своими евреями. Калининград — это как маленькая Америка. В Америке ни у кого нет длинных корней, все понаехали. Точно так же Калининград: все приехали после 1946 года. И тут не было когда-то такого большого антисемитизма, так что евреи были видными людьми. Они, в общем-то, много сделали, внесли свой вклад в развитие Калининградской области. Вспомните: Заслуженный врач России, главврач первого роддома Виктор Лапидус, директор спорткомплекса «Юность» Семён Корецкий, Лазарь Фуксон, Леонид Плитман, который построил половину Калининграда.
Мы патриоты. Мы любим Калининградскую область, мы любим Россию. Если мы здесь живём, то мы делаем всё для процветания этого места.
— А в советское время евреи старались переехать в Калининградскую область?
— Если бы они приезжали, то тут была бы какая-то еврейская жизнь. Нельзя сказать, что тут совсем ничего не было. Но сейчас есть синагога, еврейское кладбище, у нас есть еврейская жизнь.
Многие приезжают сюда как туристы, видят общину, видят синагогу и решают перебраться. Переезжают целыми семьями. Из Биробиджана уже восемь семей переехало, они очень усилили нашу общину. Из Челябинска, из Новосибирска, из разных городов России переезжают в Калининград. Мы всех любим, всем помогаем. Сейчас община насчитывает около двух тысяч человек.
— Рядом с синагогой планируют построить общинный центр. На ваш взгляд, каким он должен быть? Что в нём должно находиться?
— Мы очень трепетно относимся к своим детям, к воспитанию, к новому поколению. Всё-таки синагога — это больше религиозное заведение, а там, как я вижу, должен быть детский садик, должна быть школа, должны быть культурные мероприятия. Если будет культурный центр, то община будет только развиваться.
— Вы стали первым раввином Калининградской области в 1998 году. При этом с последним раввином Кёнигсберга Йосифом Дунером вы провели обряд передачи раввинства.
— У меня есть даже специальный диплом о том, что он передаёт мне все полномочия. Было много раввинов из Европы, из Израиля, они подписали, что я являюсь главным раввином Калининградской области.
У нас так принято. Мы стоим на наших предках. Старшее поколение ближе к дарованию Торы, ближе к Моисею, Моше Рабейну. Поэтому мы очень ценим то, что передаётся нам от нашего старшего поколения. И то, что передал раввин, — это очень ценно. Я чувствую его поддержку, хотя его нет уже среди живых, но я чувствую его поддержку до сегодняшнего дня.
— Какой была община в Кёнигсберге? Я знаю, что в какой-то момент она оказалась чуть ли не такой же влиятельной, как в Берлине.
— Да, на самом деле она была более развита, чем сейчас. Было большее количество евреев, пять тысяч. Была не одна, а пять синагог. В нашей синагоге был только один чисто молитвенный зал, рассчитанный на 1300 мест. Сейчас у нас нет такой необходимости, в молитвенном зале 400 человек где-то помещается, нам этого достаточно.
— Вы рассказывали, что вам, по сути, как раз из-за коротких корней пришлось самому устанавливать традиции, когда вы сюда приехали. Насколько это было сложно?
— Я сам из Ростова. В Ростове были свои традиции, в каждом местечке были определённые обычаи. Сюда переезжали евреи из Белоруссии, Украины, России. Мне пришлось как бы свои обычаи калининградские придумывать, выбирать, устанавливать. Это было очень интересно, потому что получилась такая красивая мозаика из разных традиций.
Коммунисты религию не очень приветствовали. И уже появилось поколение, которое было оторвано от своих истоков. А когда я приехал, они начали возвращаться. И люди с большим удовольствием вспоминали, как их дедушки или родители ходили в синагогу, соблюдали какие-то праздники, свечи зажигали. Они это помнили, и это возвращало эти вот новые поколения обратно в синагогу.
— А вы за без малого 30 лет прочувствовали, что Калининград стал вам родным?
— Да, конечно. Я очень люблю Калининград и Калининградскую область. Часто езжу на Куршскую косу. Я очень люблю отдыхать здесь. Неслучайно все сейчас едут в Калининград.
Тут уже мои дети выросли. Они очень любят дожди, все местные почему-то любят дожди. Для меня получается как бы два разных Калининграда. Есть Калининград солнечный — старинный и очень красивый. А когда дождь, он какой-то серый, невзрачный. Конечно, я люблю, когда больше солнца и скучаю по нему, долго не мог привыкнуть. Но сейчас уже, мне кажется, привык и тоже люблю, когда идёт дождь.
— Про старинные культовые сооружения часто говорят, что это намоленное место, в нём другая энергетика. У Новой синагоги уже появилось вот это особое чувство?
— Должно быть чувство любви, уважения и принятия другого человека. Человек должен приходить сюда и чувствовать, что это его, что это с ним связано, какая-то теплота. И мы хотим, чтобы наша синагога была такой тёплой и душевной. Я знаю, что в некоторых церквях присутствует страх. А наша религия весёлая и добрая.
— Иудаизм — это не миссионерская религия.
— Не миссионерская, это запрещено нам. Мы никого не зовём.
— В чём тогда задача при выстраивании отношений с представителями других конфессий или вообще с атеистами?
— Чтобы жить в мире, чтобы быть толерантным. То есть мы уважаем то, что они делают, пускай они уважают то, что мы делаем. У нас прекрасные отношения с мусульманами. Буквально мы чувствуем себя с ними как братья. Мы приглашаем их на наши праздники, и мы ходим к ним на их. Мы уважаем их, они уважают нас.
— Заканчивается светский год, впереди новый 2025-й. Что бы вы могли пожелать всем калининградцам?
— Еврейская религия — самая оптимистичная. Во всяком случае, мы всегда верим в лучшее. У нас сказано: «Трахт гут, вет зайн гут». Думай хорошо, будет хорошо. Это наш как бы лозунг.
Мы надеемся, что новый год будет ещё лучше, чем был. Только хорошее, только позитив. Как мы говорим: только хорошие вести. С каждым днём только радостнее жить. У нас очень хороший край — море, леса, озёра, речки. Надо каждому постараться, каждому вносить свою лепту, чтобы наша область была ещё лучше.
