В 2024 году исполняется десять лет одному из самых уникальных культурных мест Калининграда — музею-квартире Altes Haus. Он стал первым подобным проектом Александра Быченко и предвосхитил появление «Дома китобоя» — пространства, где воспоминания о советском прошлом существуют в единении со смелыми взглядами современных художников и мыслителей. Сейчас в разработке находится третий музей предпринимателя, который появится в старинной водонапорной башне.
В интервью Калининград.Ru Александр Быченко рассказал о предстоящих проектах, символическом значении Дома Советов и о том, как современные музеи экспериментируют с будущим.
— В этом году вашему первому музейному проекту Altes Haus исполняется уже 10 лет. Рассказывая о его создании, вы всегда отмечали, что музей получился случайно. Спустя столько времени вы до сих пор так считаете?
— Это называется «неслучайные случайности». Понятно, что случайности не происходят на ровном месте. Они происходят на удобренной почве. Мы с моей женой Натальей долгое время интересовались антиквариатом. Музей Altes Haus — это наш ребёнок, такой же, как наша дочь. Мы родились здесь, пропитаны духом нашего края. Понятно, что если бы мы не так сильно любили это место — ничего бы не получилось. То есть всё происходит от любви. Если любовь случайна, значит, это случайная любовь.
— Будут ли какие-то сюрпризы для гостей в честь юбилея?
— Как вы знаете, в этом году день рождения не только у нашего проекта, но и у нашего великого земляка Иммануила Канта. В этом году все озабочены именно этим юбилеем, поэтому свой мы решили громко не праздновать, чтобы не потеряться в громком хоре.
Да, конечно, мы подумали, каким образом можно было бы справить наш юбилей и, к счастью, в этом году мы стали победителями конкурса в честь 25-летия Благотворительного фонда Владимира Потанина. Этот фонд сыграл очень важную роль в жизни нашей организации. Могу без преувеличения сказать, что его поддержка наших проектов в 2016 году превратила нас из заурядного музея-аттракциона в полноценную музейную организацию.
На юбилейный конкурс было подано более 150 заявок, и мы вошли в число победителей. Всего 50 организаций по всей стране были признаны лучшими среди, условно говоря, выпускников потанинских грантов. Победа в конкурсе — это не только деньги, три миллиона рублей. Это ещё и оценка наших достижений.
В заявке мы попросили возможность приобрести звуковое, световое, печатное и другое оборудование. В том числе упомянули, что в этом году нашей музейной организации 10 лет и мы хотели бы отметить это событие выставкой и выпуском книги. Посетители Altes Haus уже давно просят нас создать каталог вещей, которые там экспонируются. Но просто каталог делать скучно, поэтому мы думаем сделать книгу про один день Густава Гроссмана. Это будет художественное произведение, чем-то напоминающее «Путь марципана в Пруссию», которую мы сделали пару лет назад. Это то, что мы готовим к юбилею музея. Будут и выставочные проекты, которые напрямую не связаны с нашим десятилетием, а просто в плане нашей работы.
— Расскажете о них?
— В ближайшее время начнётся лаборатория, которую будут проводить известные современные художники, творческая группа «Нежные бабы». Это будет лаборатория по перформативным практикам, по видеоконтенту. Она будет идти в районе четырёх месяцев, и её результатом должен стать некий выставочный продукт.
Также 8 февраля откроем выставку «Свидетели Атлантиды». Она будет идти совсем недолго, до 18 марта. Это фотовыставка группы «Трива», которые были зарегистрированы как первая арт-группа ещё при Советском Союзе. В общем, это люди, которых, к сожалению, в нашей стране знают немногие, но это совершенно потрясающие фотографии. Я искренне советую прийти на эту выставку. Тем более что она будет бесплатной.
Первого апреля открываем выставку «Бродский. Музыка без слов». Это в содружестве с Музеем Анны Ахматовой в Фонтанном Доме и с известным частным музеем «Полторы комнаты» Иосифа Бродского. Делать выставку будут Александр Бондарев, он придумал идею и концепт, и художник Никита Созонов — это наш старый друг, партнёр и очень близкий нашему музею человек. Собственно, тот, с кем был придуман «Дом китобоя».
Это будет выставка в пространстве «Дома китобоя» на втором этаже. Будут привезены оригинальные вещи. Уже сейчас мы сделали отбор с музеем Ахматовой. Предварительно мы уже получили от хранителя коллекции список предметов, которые мы бы хотели привезти. Среди них — очень любопытные экземпляры. Наручные часы Иосифа Александровича Бродского — мемориальная вещь, его ручка Мontblanc. Очень любопытный экспонат — настольный календарь на 1996 год. Достаточно символичная вещь. Бродский умер в январе 1996 года и не смог воспользоваться им в полной мере. И ещё несколько предметов, которые будут достаточно любопытны. Всего 23 предмета. Надеюсь, это будет интересным зрелищем.
Плюс мы являемся операторами семейного музейного фестиваля «Острова», который в этом году тоже будет. Его темой мы предварительно решили назвать науку и музеи.
— В одном из интервью вы признались, что не очень любите ходить в музеи, потому что вам скучно в них.
— Я не любил ходить в музеи до того, как сам стал музейщиком. Теперь я хожу в музеи часто и с большим интересом. Это уже профессиональный интерес. В основном я смотрю на какие-то экспозиционные приёмы, на технику, которую используют коллеги. Особенно я люблю кураторские выставки, где я учусь у лучших представителей профессии, как можно «достучаться» до посетителя выставки, какими способами, как они делают так, что меня зацепило именно это, а тут мне захотелось задуматься, здесь заплакать. Это же режиссура, драматургия, сторителлинг. Нет, я люблю музеи.
— Каким должен быть музей, чтобы в нём не было скучно никому?
— Прекрасный ответ на вопрос: «Для кого ваш музей?» — «Для всех!». Нет, не правда. Не может такого быть. Нет ничего такого, что понравилось бы всем, и никому не было бы скучно.
Люди любят людей. Люди любят истории, которые могут с собой соотнести, люди любят заглянуть в замочную скважину, посмотреть, как живут соседи, и не важно, где эти соседи находятся — за забором на даче или сотню лет назад. Повседневность людей всегда интересует — это я 100% знаю. 
Плюс люди, конечно, любят какие-то уникальные вещи, но просто экспонаты не делают тебя музеем. Многие коллекционеры ошибочно полагают, что коллекция является музеем. Это не так. Это может работать в случае, если у тебя коллекция «первых вещей». Условно говоря, если ты Третьяковская галерея, Эрмитаж или Музей истории искусств в Вене, где ты можешь предъявить для показа совершенно потрясающие вещи, которые являются всемирным достоянием. Тогда да, тебе особенно ничего делать не нужно. Хотя, опять же — нужно правильно развесить картины, правильно подобрать фон, хороший этикетаж.
Может быть, самое большое из моих музейных впечатлений — это выставка Брейгеля в Вене. Совершенно потрясающее… действо. Я не могу назвать это выставкой. Причём там нет какого-то безумного мультимедиа. Просто картины. Но как они развешаны, как скомпонованы, как ты можешь к ним подойти вплотную! Где-то ты можешь взглянуть на оборотную сторону картины. Ты же никогда не видишь изнанку. И это завораживает, конечно. А просто коллекция, ну… Коллекций много. Дальше должен быть концепт, должно быть что-то, чем ты затронешь какие-то струнки в душе человека, где вызовешь у него эмоцию. Ведь люди отдают тебе самое драгоценное, что у них есть на свете. И это не деньги за билет, которые сравнимы с походом в кино или чем-то ещё. Люди отдают тебе своё время. Это единственный невосполнимый ресурс.
— В отличие от Altes Haus «Дом китобоя» стал не просто музеем-квартирой, но по-настоящему многофункциональным пространством. В его стенах не противореча друг-другу могут существовать «дух советской коммуналки», хореографический перформанс и выставка современного художника. Вы видите в этом идеальную формулу современного музея?
— Музей должен разговаривать со своим посетителем. Музей же не самоцель. Знаете, есть очень чудесное выражение бывшего директора Государственного музея архитектуры имени А.В.Щусева Давида Саркисяна. Это потрясающий человек. Он в своё время сказал, что «Из места, где культивированные люди любуются прошлым, музеи сегодня превращаются в место, где люди деятельные экспериментируют с будущим». Мне очень нравится эта фраза, и я думаю точно так же. Я так ощущаю.
Когда проектировался «Дом китобоя», мы проговаривали с дизайнерами, что эта музейная часть, всё, что относится к советскому времени — оно находится внутри экспозиции. Если вы обратите внимание, когда заходите в «Дом китобоя», в нашем фойе всё современно. Мы говорим о том, что музей «Дом китобоя», ностальгия о старом — это верхний слой высказывания, которое мы сделали. Если задуматься, если рефлексировать о том, что мы там говорим, то можно сделать вывод, что мы говорим не о прошлом, а о том, почему мы такие сегодня, и какими мы будем завтра. Потому что без прошлого не бывает будущего. Извините за пафос, но мы являемся хранителями того прошлого, в которое можно обернуться, посмотреть, сделать выводы. Ведь все ситуации, которые могли сложиться с человечеством, так или иначе уже случались. И человечество, в том числе наш народ, так или иначе из этих ситуаций выходил. Поэтому, чтобы не наступать постоянно на одни и те же грабли, нужно иногда смотреть на то, что было в прошлом. Это важно.
— Одна из главных выставок «Дома китобоя» в 2023 году — проект «Создание пустоты», который был посвящён Дому Советов. Как вы отнеслись к решению властей о его сносе?
— Знаете, у меня нет привычки всё, что делается властями, сразу объявлять плохим или хорошим. Либо полностью поддерживать, либо категорически отрицать. Я ко всему отношусь критически. Мне искренне жаль Дом Советов, потому что это наследие. Но я согласен с директором ГМИИ им. А.С. Пушкина Елизаветой Лихачёвой, которая перед открытием этой выставки читала лекцию о символическом значении архитектуры. Она сказала, что решение о том, чтобы оставить Дом Советов в каком бы то ни было виде в сегодняшней нашей ситуации (я имею ввиду в целом ситуацию в стране) — это достаточно смелый и ответственный шаг, который нужно было принимать главе региона. Точно такой же смелый и ответственный шаг — решение о его демонтаже. И уж коль скоро оно было принято, мне трудно оценить, почему это было сделано.Что-то мне в этом нравится, что-то нет. Главный вопрос не в том, правильное ли это было решение, а в том, что будет на этом месте.
Это символическое место для нашего города. Место его зарождения. Дом Советов стоит ровно на том месте, где стояло прусское поселение Твангсте, рядом с которым потом был построен замок, от которого и зародился город Кёнигсберг, впоследствии — Калининград. И это место всегда символизировало собой тех людей, которые на этом месте жили. Сначала замок, потом руины замка, потом Дом Советов. Так или иначе оно говорило о тех людях, об их идеологии, об их стремлении, о том, что они из себя представляют. И на мой взгляд, на сегодняшний день мы пока достойны пустоты на этом месте. Я не имею в виду пустое и грязное место. Я думаю, парк, какое-то общественное пространство, где оно в первую очередь было бы для людей. И уж никак не торговые центры, не жилые кварталы. Я думаю, рано или поздно на этом месте будет что-то построено. Но это случится, когда будет понятно, что на этом месте должно быть по праву.
— Существует мнение, что советское наследие региона существует в тени немецкой культуры. Вы согласны с этим?
— Видите, это как раз вопрос знания своей собственной истории. Мы плохо осознаём, что является нашим наследием. Не секрет, что в нашем городе всё лучшее, что есть с точки зрения архитектуры, конечно, не наследие советского периода. Это обусловлено понятными причинами. Восстановление после войны разрушенного города требовало совсем других задач. Но наследие — это же не только архитектура. Это же и наш менталитет, наши ценности.
Это нормально. Думаю, что люди в Санкт-Петербург приезжают не для того, чтобы поехать в спальные районы и посмотреть на 30-этажные жилые дома-коробки. Люди всё-таки приезжают, чтобы посмотреть Эрмитаж, погулять по Невскому, по набережным всех каналов, посетить Анненкирхе. Так и к нам сюда приезжают. У нас есть историческое наследие. Это трофей, который достался нам после войны. Давайте относиться к нему бережно и рачительно. Последние годы этим хорошо занимаются наши власти с их программой по сохранению культурного наследия. Честно скажу, когда они начинали, я с большим скепсисом относился к их работе по понятным причинам. А сейчас, смотрите — это же прекрасно, то, что они делают.
Любой процесс делится на три части: мы хотим что-то сделать, мы начинаем делать, мы делаем хорошо. Нельзя захотеть и сразу сделать хорошо. Так не бывает. Надо научиться. И надо понимать, что Фонд капитального ремонта не сам же ремонтирует. Это делают подрядчики. Да, они бывают разные. Сейчас трудно и с персоналом, и с мастерством есть проблемы. Тем не менее с каждым годом результат работы всё лучше и лучше. И город краше, и область. Я думаю, мы в начале пути.
— Вам нравится, как меняется Калининград?
— Это странный вопрос. То, что хорошо — то нравится. То, что не очень — то не нравится. Я критично настроенный человек и чем хвалить, буду лучше ругать. Людей, которые хвалят — очень много, а тех, которые критикуют обоснованно — их, в общем, не так много. Я предпочитаю относиться ко второй части.
— С самого начала Altes Haus и «Дом китобоя» тесно связаны с театром. Проекты как бы предлагают посетителю примерить на себя роль успешного предпринимателя-кёнигсбержца, либо легендарного китобоя. Для советской квартиры специально написали аудиоспектакль. В 2023 году здесь начали показывать иммерсивные постановки. Какое место в вашей жизни занимает театр?
— В моей — небольшое. Театр стал занимать значительно большее место в жизни музейной организации благодаря нашему менеджеру по специальным проектам Юлии Чуриловой. Юлия театральный человек. Она возглавляла один из государственных театров в Новосибирске и, переехав сюда, именно эту часть своих компетенций привносит в наше общее дело. Это очень ценно. Самый потрясающий проект, который у нас получился за это время — спектакль-променад «Открытка из города К». Я под очень большим впечатлением и считаю, что это одно из наших главных достижений за 10 лет. Кто не был — сходите! Мы будем долго его показывать. Сейчас просто не очень хорошая погода, поэтому мы прокатываем его только пару–тройку раз по выходным, а к весне, как потеплеет, мы будем его показывать несколько раз в неделю.
— Вы рассказывали, что и дальше планируете сотрудничать с театральными режиссёрами. Каких совместных проектов ждать в будущем?
— Мы обсуждаем некоторые гастроли, связанные с музейно-театральными проектами. Изучаем, какие есть формы работы с личной или коллективной памятью на сегодняшний день. Сейчас обсуждаем даты и технические возможности, поэтому какие-то конкретные названия сложно сказать. Это коллективы из Санкт-Петербурга, Москвы, Казани.
— Многие калининградцы негативно относятся к увеличению турпотока в регион. По-вашему, постоянный рост количества путешественников — хорошо или плохо?
— Туризм — это современная нефть. Для нашего региона точно. У нас богатая история, прекрасная природа, море — понятно, что туризм, хотим мы это, или не хотим, будет иметь очень важную роль в экономике региона. И два миллиона туристов, оставивших здесь свои деньги в прошлом году, позволяют обеспечить рабочими местами калининградцев и жителей области. Большее количество туристов означает большее количество денег.
С другой стороны — это нагрузка на инфраструктуру. Здесь задача, и наша с вами в том числе, и жителей Калининградской области в том, чтобы распределить эти потоки туристов не только на побережье и Калининград. Не секрет, что на сегодняшний день 90% туристов не выезжают ни на восток, ни на север, ни на юг области. И так будет всегда. Нужно понимать, что у нас не будет такого, что 50% поехало на восток, и 50% поехало на побережье. Люди прежде всего едут к нам за морем, за Куршской косой, за побережьем, за историей, за Кёнигсбергом.
— В совокупности истории много и на востоке.
— Конечно, много. Но людям, которые за этим приедут, будет достаточно истории, которую они увидят в городе и на побережье. Им нужно что-то особенное для того, чтобы они могли туда поехать. Что-то, ради чего они будут готовы потратить самое драгоценное и невосполнимое — время.
— В первом квартале этого года в Калининграде планируют открыть филиал Третьяковской галереи. Есть опасения, что столь масштабное культурное пространство перетянет всех туристов на себя?
— Я думаю, что у коллег-музейщиков, безусловно, есть такие опасения. Особенно, наверное, это касается нашего Музея изобразительных искусств. Надо не забывать, что открывается не только Третьяковка, но и музей Рустама Алиева в Рыбной деревне, где будет представлено большое количество западноевропейской живописи. В том числе — восточнопрусской.
Здесь вопрос качества работы музейной институции. Повторюсь, что шедевры сами по себе, конечно, интересны, но не значит, что они могут победить полностью музейный креатив или работу с местным сообществом, что, нужно сказать, Музей изобразительных искусств, безусловно, умеет и делает. Там проходят выставки калининградских художников и фотографов, и в целом там собрана хорошая коллекция, в том числе местных художественных промыслов. Плюс, конечно, не надо забывать, что многие калининградские музеи ценны тем, в каких зданиях они находятся. Музей изобразительных искусств располагается в здании кёнигсбергской биржи, построенном в середине 19 века в стиле итальянского неоренессанса. Она, безусловно, заслуживает внимания. Да, Третьяковка шикарная, и там всё очень круто сделано, но, на мой взгляд, историческое здание способно поспорить за внимание посетителя с Третьяковкой в том числе.
Потом всё-таки нужно понимать, что Третьяковка не перевезёт сюда свою основную коллекцию. Привезут запасники, будут делать какие-то выставки. Я бы сказал, что это больше рассчитано на местных жителей, а не на туристов. И в этом смысле я приветствую открытие этого музея, потому что насмотренность калининградских детей и нас с вами — это очень важная вещь с точки зрения воспитания хорошего вкуса. Открытие огромного филиала федерального музея в Калининграде, безусловно, только позитивно повлияет.
Ну да, будут проблемы с персоналом. Какое-то количество людей из калининградских музеев уйдёт на работу в эти федеральные структуры, потому что там и зарплаты повыше, и работа во многом может быть интереснее. Всё-таки, если ты искусствовед, то тебе работать с настоящими шедеврами, очевидно. Ну а с другой стороны — это возможность привезти сюда специалистов из большой страны и, я думаю, что это тоже будет сделано. В целом культурный уровень региона, безусловно, вырастет за счёт открытия культурного кластера.
— Вам нравится его проект?
— У меня, честно говоря, отсутствует воображение. Не могу представить, как это получится. То, что мы видим на макетах — это одна история, но как это будет в жизни — трудно сказать. Я могу говорить только про то, что построено. Построена Третьяковская галерея. Я был внутри. Это, конечно, впечатляюще. На самом деле, внутри этой Третьяковской галереи реально можно сейчас уместить все музеи Калининграда. За исключением, может быть, Музея Мирового океана. Там будут реставрационные мастерские, лекционные залы. Это даст возможность какому-то новому развитию. Здорово, мне это нравится.
— В 2022 стало известно, что вы работаете над третьим проектом — новым музеем, который разместится в старинной водонапорной башне. Ранее вы говорили, что экспозиция будет рассчитана на взрослую аудиторию и затрагивать «глубокие философские вопросы». Чему конкретно будет посвящён музей?
— Не могу рассказать. Это концепт, и мы пока его не будем раскрывать. Он уже практически написан. Сейчас мы его оформляем. Никита Сазонов готовит визуализацию. Над созданием концепции работают ещё два наших больших друга — Александр Бондарев, который делает выставку про Бродского. Он научный сотрудник Музея истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева. И Леонид Юрьевич Копылов — это один из самых почётных музейных экспертов в стране. Он нам много помогает по разным другим проектам. Здесь он вместе с Сашей выступает в качестве музейного проектировщика. Проект приспособления делает калининградское архитектурное бюро Nord Domos.
К сожалению, архитектура здания создаёт для нас большие проблемы с точки зрения обеспечения безопасности посетителей. Это непростая задача, над которой мы сейчас работаем.
— Однажды вы поделились, что ваша самая большая мечта — открыть археологический музей истории Пруссии. Что мешает её воплощению?
— Безусловно, есть объективные причины. Первая и основная причина в том, что создание такого музея — прерогатива государства, потому что всё, что находится в недрах нашей земли, принадлежит ему. Археологические находки не могут находиться в частных коллекциях. На сегодняшний момент легально владеть археологическими находками мы не можем.
Можно сделать и без этого. Условно, на копиях. Так как мы теперь уже научились работать с коллекциями государственных музеев, теоретически, можно брать эти коллекции на экспонирование, но в таком случае на частный музей ложится серьёзная финансовая нагрузка, потому что экспонаты могут покидать хранилище или экспозицию государственного музея только с разрешения министерства и со страховкой. То есть они должны быть застрахованы от возможной гибели, а это всё достаточно серьёзным образом влияет на экспонирование этих предметов. В основном причина в деньгах. И, конечно, нужен объект, в котором это можно было бы сделать.
Плюс, как было сказано в прекрасном фильме: «На двух лошадях скакать — седалища не хватит». У нас и так много проектов. К сожалению, если бы мы сейчас взялись за создание такого глобального проекта, я думаю, у нас бы всё остальное стагнировало. Но зачем отказываться от мечт? Мечта — прекрасная вещь. Глядишь, когда-нибудь реализуется. У нас ещё вся жизнь впереди.
— Чего не хватает городу?
— Всё у нас есть. Немного больше любви и хорошего вкуса.
Фото: группа «Дом китобоя» «ВКонтакте», Калининград.Ru
