Яркие жилые дома давно стали визитной карточкой Калининградской области. Преображением советской и довоенной застройки занимается региональный Фонд капитального ремонта. Уже несколько лет организация реализует масштабные программы по обновлению жилья не только в Калининграде, но и в малых городах и посёлках области. За опытом местных специалистов обращаются архитекторы из других российских городов.
В интервью Калининград.Ru гендиректор регионального Фонда капремонта Олег Туркин рассказал о принципах работы с советским и довоенным наследием, педагогическом эффекте архитектуры и том, каким видит Калининград через 10 лет.
— Во многом именно Фонд капремонта сейчас формирует архитектурный облик Калининграда. Какие подходы вы используете в этой работе?
— Мы работаем во всех 22 муниципалитетах области, а не только в Калининграде. Конечно, легче всего увидеть результаты там, где идёт квартальный капитальный ремонт, потому что там дома ремонтируются не точечно, а массово. Это Калининград, Советск, Черняховск, Железнодорожный, в Зеленоградске ближе к побережью, ряд объектов в Гвардейске. В них Фонд капремонта действительно во многом определяет архитектурный облик и, в принципе, облик городской среды. 
Наши принципы: максимальная проработка, внимание к деталям, упор на качество. Если у меня спросят, что важнее — срок или качество, я скажу, что качество. Мы никогда не пойдём на быструю сдачу объекта в ущерб качеству. Представьте: дому 100 лет. Срок проведения строительно-монтажных работ в жизненном цикле здания — очень короткий срок. А вот межремонтный период, который мы должны обеспечить, — 15, 20, 30 лет. Мы должны отремонтировать фасад и забыть о нём, поэтому работы необходимо выполнять качественно.
Ещё один принцип — внимательный подход к аутентичности среды. Мы должны обязательно учитывать контекст. В Фонде капремонта работает самая сильная команда архитекторов в части работы восстановления и приведения к историческому виду многоквартирных жилых домов. За нашими успешными практиками постоянно приезжают из других субъектов, здесь мы точно в лидерах по стране. Важно сказать и о серьёзном авторском надзоре во время выполнения работ. Да, это большая нагрузка на архитекторов, ведь каждое движение на объекте сверяется с ними.
— При капремонте довоенных домов зданиям возвращают исторический вид. Насколько сложно находить архивные данные?
— У нас есть различные направления для поиска архивных материалов. Первое — это открытые источники. Второе — профессиональный чат с архитекторами и неравнодушными жителями, которые помогают нам подбирать исторические фотоматериалы.
Каждый калининградец может внести свой вклад в восстановление исторического облика домов. Например, один неравнодушный житель передал на флешке несколько тысяч оцифрованных фотографий из личной коллекции. Кто-то приносит исторические ручки, декоративные элементы или ещё что-то. Недавно Фонд открыл депозитарий, и всё, что нам приносят, не теряется.
Мы приветствуем любую инициативу жителей: стараемся всех услышать, всем ответить и будем рады любой помощи, потому что мы чётко осознаём, что мы работаем для населения. Жители для нас всегда в приоритете. И при этом мы также чётко понимаем, что без помощи людей, без их участия невозможно всё привести в порядок. Даже то, что приведено в порядок, всё равно будет разрушаться, если за этим не следить и не содержать. А следить и содержать будет только тот человек, который в этом принимал участие.
— Во время капремонта часто восстанавливают детали, которые придают дому особый вид, — резные двери, рельефы, лепнина и другой декор. Достаточно ли в Калининградской области мастеров, которые умеют работать с таким наследием?
— Мастеров недостаточно, а работы у нас очень много. При этом инициативных мастеров, которые могут что-то предложить, ещё меньше. Ежегодно мы делаем больше 100 фасадов, и когда есть инициатива — нам гораздо проще работать. Инициатива от жителей, инициатива от специалистов, от неравнодушных горожан — всё это очень и очень важно.
Например, железные двери в довоенных домах мы меняем на реплики по историческим образцам. Раньше старинные двери выкидывали или сжигали в топках. Была даже такая ситуация: приехали на котельную в Советске, а там двери штабелями лежат на истопку. В итоге их, естественно, сохранили.
Нам стало не хватать реставраторов дверей, их вообще единицы. Нам удалось уговорить Владимира Семёнова, это мастер золотые руки, он всё по реставрации умеет. Есть Сергей Сорокин, который сделал красивую дверь для замка Вальдау. Мы его также привлекли. Они вдвоём согласились преподавать реставрацию дверей. Плюс Александра Макаревич — она читала просветительский курс. И мы совместно с КИТиСом запустили максимально прикладной образовательный модуль на 72 часа. Олег Суратов поучился у нас и открыл свою реставрационную мастерскую в Черняховске и уже дверей для нас отреставрировал. На сегодняшний момент прошло четыре образовательных модуля, где проходили обучение по 10–12 человек. На последнем конкурс было 30 человек на место, мы получили 300 заявок!
— А таких же мастерских, но по реставрации декора нет в области?
— Уже написана образовательная программа, и есть поручение от губернатора Антона Алиханова проработать вопрос по формированию ремесленных школ. Мы в этом процессе, естественно, активно участвуем как переговорная площадка. И, возможно, в обозримом будущем появится ремесленная школа, где будет направление по деревянному зодчеству, брусчатке, архитектурным элементам фасадов и работе с другим декором, монументальная живопись.
Сейчас нам активно помогает скульптор Наталья Чепкасова. Она доводила до ума акротерий для объекта культурного наследия на Ленинском проспекте, 117. Трафаретная роспись фасадов и подъездов в Железнодорожном — это тоже её работа. Более того, к этой работе она привлекает студентов. Это учёба, которую тоже хотелось бы поставить на поток в рамках ремесленной школы.
— Расскажите о депозитарии фонда. Много ли декора в нём хранится сейчас, и как его планируют использовать?
— Не могу сказать, что много декора. Сейчас туда свозится в основном керамическая черепица, плюс там хранится старый акротерий, который мы демонтировали с дома на Ленинском проспекте.
У нас есть список аварийных домов, которые попадают под расселение. Проблема в том, что на эти объекты необходимо выезжать и выполнять демонтажные работы с сохранением. Погрузка, доставка и разгрузка требуют подключения дополнительных ресурсов. Сейчас это делают на волонтёрских началах, а всё-таки надо ставить на потоковый режим.
Весь декор в депозитарии нумеруется, формируются определённые каталоги и потом используются либо как референсы, с которых снимаются модели, либо же применяются повторно. Например, керамическую черепицу с согласия собственников мы используем на объектах повторно. Мы её снимаем, моем, гидрофобизируем. Удачных примеров повторного использования довольно много. Мы передавали черепицу на восстановление замков и кирх, а сейчас применяем её на домах. Это, конечно, максимальное сохранение аутентичности. Новая черепица никогда не будет так выглядеть. Но это трудоёмкий процесс: чтобы один метр выложить, надо три метра исходника. 
— После введения санкций Евросоюза в Калининградскую область прекратили поставки керамической черепицы, которую использовали при ремонте исторических зданий. Дефицитный материал стали заменять фальцем и металлочерепицей. Удалось ли решить вопрос с поставками?
— Фальц мы применяем там, где это соответствует архитектурному стилю, и в тех случаях, когда, например, несущая способность не позволяет применять черепицу. Это исключительно технические понятия. То есть у нас нет такого, что из-за того, что были какие-то трудности, мы черепицу поменяли на что-то. Я говорил в самом начале, что мы качеством не размениваемся. Поэтому лучше остановим работы и перенесём сроки, чем поступим таким образом.
На здании бывшего сиротского приюта возле синагоги мы сделали не черепицу, а ромбовидный фальц, потому что он легче. То же самое на Зоологической, 47, где мы крышу привели к историческому виду. Сейчас сняли леса — потрясающе красивый дом, и забор там сейчас разобрали, будем делать нормальный. Применение фальца вместо черепицы связано только с нагрузками. Что касается поставок, то, как везли раньше, так и везут. Просто дороже. В Польше закрываются заводы керамической черепицы, ну и ничего. Будем везти из других мест — сербскую, китайскую.
— Возникают ли проблемы с закупкой и доставкой других стройматериалов?
— Да, есть определённые логистические трудности и по другим материалам. Просто раньше мы жили более комфортно. В стране значительное количество регионов, в которых можно выполнять работы вообще несколько месяцев в году. У кого-то навигация, у кого-то река замёрзла, морозы минус 40. Это нормальная практика, когда подрядчик должен подумать вместе с заказчиком и привезти материал заранее.
У нас проблема в том, что это произошло по ходу работ, и ещё не по всем позициям мы отладили логистические цепочки. Да, есть небольшие подвижки вправо по доставке каких-то материалов, которые мы раньше везли машинами, а теперь везём паромами. Ну ничего. На месяц или два вправо уже сдвинулись, но я уверен, что положительная динамика сохранится.
— Кроме немецких домов, фонд активно ремонтирует советские постройки. И если большинство довоенных зданий самобытны, то панельки часто представляют собой безликую серость. Как вы подбираете облик для них?
— Есть такое словосочетание: советская типовая застройка. В этом словосочетании плохо не «советская». Советское историческое наследие надо сохранять. Например, проспект Мира. Эти дома были перестроены уже в советской стилистике главным архитектором Калининграда Навалихиным (под его руководством готовился генеральный план и проект восстановления центра города в конце 1940-х, — прим. Калининград.Ru). 
В словосочетании «советская типовая застройка» проблема — это «типовая». Типовые объекты являются определённым барьером с педагогической точки зрения. У архитектуры есть серьёзный педагогический эффект. Если человек живёт среди красивых домиков, то вероятность того, что у него будут рождаться какие-то креативные интересные идеи, выше. Потому что у него есть насмотренность. На архитекторов учатся очень долго, и у них есть такое понятие, как насмотренность. Сформировать её среди типовых хрущёвок сложно. Можно, конечно, но просто сложнее. И уникальность домов очень важна. У каждого дома должен быть свой характер, уникальный облик. Это важно для любого здорового города с нормальной архитектурой.
При ремонте типовой застройки мы учитываем контекст, размеры и габариты объекта. Вот, например, Ленинский проспект. Сквер 70-летия Калининградской области. Рядом нет никаких исторических домов. Есть здоровенная девятиэтажка, на которую я никак исторический контекст не налеплю. Она просто большая. К ней примыкает пятиэтажка. И вот мы работаем так, чтобы упорядочить и создать нормальную современную архитектуру.
При работах мы серьёзным образом улучшаем характеристики объекта. В том числе улучшаем микроклимат в помещениях, теплопроводность, шумоизоляцию. Жители реально тратят меньше. Мы делали замеры — в среднем экономят на коммунальных услугах несколько сотен рублей ежемесячно за счёт уменьшения перетопа зимой или кондиционирования летом. И после так называемой «реновации с человеческим лицом» стоимость квадратного метра растёт на 30–40%.
Снос многоквартирного жилого дома — это локальная экологическая катастрофа. Есть статистика. Это не моё мнение, об этом говорят профессионалы. Потому что цемент и всё, что улетает в воздух при демонтаже, никуда не исчезает. Тяжёлые частицы и так далее — это губительно для природы. Максимально не экологично. А второе, с точки зрения экономики и хозяйствования — все учитывают, сколько стоит снести и построить. О том, что предыдущее поколение потратило свои ресурсы на строительство объекта, почему-то не думают. Но даже если отбросить то, что мои дедушки и бабушки упорно трудились, чтобы этот объект построить, и оставить только то, что нужно снести, расселить, потратить денег на логистику, на переселение, то это тоже не соизмеримо. Капитальный ремонт как минимум на 30–40% дешевле, чем строительство нового объекта такой же площади.
К сожалению, мы ограничены определёнными рамками: мы не можем заниматься реконструкцией, но привести дом и микроклимат в порядок в наших силах. Вот дом 1976 года постройки. До и после — совершенно разные объекты. Когда мы привозим разные делегации, они говорят: «76-й год? Да быть не может!»
Вот об этом объекте признанный иноагентом урбанист Илья Варламов написал целую статью с посылом: вот, оказывается, в Калининграде научились нормально делать хрущёвки, а не сносить их. И это действительно так. Мы из очень плохой хрущёвки сделали нормальную современную архитектуру.
Что касается современной типовой застройки, то она квадратная, горизонтальная, у неё типовой ритм. Нельзя натянуть круглое на квадратное. Я не могу взять на квадратный дом натянуть барокко или рококо, это неправильно. А вот квадратное на квадратное натянуть можно. Квадратное и горизонтальное — это функционализм. Лучше всего подходит функционализм с элементами кирпичного экспрессионизма. Вот так, например, мы сделали дом в Советске.
Сейчас по такому принципу работаем на проспекте Мира и Театральной. Мы вдохновлялись всем известным Домом техники (ТЦ «Эпицентр») Ханса Хоппа, который построили в 1920–30 годах.
Это не совсем корректно называть стилем. Это немецкая школа Баухаус, которая работала в такой стилистике. Когда кто-то говорит, что это всё не родное, стоит напомнить, что в советской России развивалась такая школа, как ВХУТЕМАС. Она являлась основоположником и активно развивала направление функционализма. Наш известный советский конструктивизм — это всё оттуда.
Вот удачный пример. В Советске сохранились кварталы исторической застройки. На улице Ломоносова старинные дома и рядом как вставки эти немножко ущербные, советские типовые дома. Мы их вписываем в контекст. Хрущёвку мы сделали в стилистике функционализма с элементами кирпичного экспрессионизма, а рядом — немецкий исторический дом в такой стилистике.
Мы не стали делать классицизм, и на мой взгляд, это наиболее удачное решение. Надо не мимикрировать, не заигрывать со стариной. Мы не должны говорить, что этот дом старинный, но работать в схожей стилистике можно и нужно. При этом важна проработка деталей. Например, мы не просто облицевали этот дом кабанчиком (разновидность керамической облицовочной плитки, — прим. Калининград.Ru). Можно было сделать всё просто в один ряд, а мы сделали, как кирпич. Видите? Есть тычок, короткая сторона кирпича, длинная, есть перевязка шва. Вы смотрите и видите просто кирпичную стену. Или например, на фасаде Дома техники есть колотый бетон. И на этом доме в Советске клеевой состав нанесён похожим образом.
Конкретика выполнения таких деталей неясна непрофессионалам в этой отрасли, но когда ты подходишь к дому, то ощущаешь либо правду, либо неправду. Потому что вы каждый день ходите мимо настоящих кирпичных домов и у вас уже сформировалось в голове, что кирпичная стенка — она вот такая. У нас часто выкладывают одним ложковым рядом, но сразу чувствуется какой-то обман. Непонятно почему, но что-то не так. Это как раз-таки из-за деталей. Это долгая кропотливая работа, которой мы уделяем много времени.
— Какие объекты из тех, что ремонтировал фонд, у вас любимые?
Каждый объект любимый. Потому что в нём живут люди, а у нас люди любимые. Восемь из десяти жителей Калининградской области живут в многоквартирных домах. И капитально отремонтированный дом — это самый быстрый способ улучшить условия жизни. Даже человек стал лучше зарабатывать или ещё что-то, это не так положительно влияет на его состояние, как улучшение условий его проживания. И программа капитального ремонта — одна из самых социально направленных. Она реально может сделать жизнь людей лучше. И в Фонде капремонта каждый сотрудник чётко знает, что от его работы зависит — лучше людям становится жить или хуже.
Антон Андреевич направляет нам субсидию в размере больше миллиарда рублей. Это больше, чем мы собираем со взносов населения. Нам просто повезло — губернатор глубоко погружён в контекст, он понимает, как это важно для региона. Благодаря этой поддержке мы можем выдавать результат. И этот результат — для людей. Поэтому каждый дом важен.
— А есть те, которые вы теперь, спустя время, хотели бы исправить?
— В Фонде капремонта я с 2020 года. Не буду оценивать работы предшественников, скажу так: всегда есть перфекционизм. Нет предела для совершенства. Каждый из объектов можно дошлифовывать бесконечно. У меня есть определённая профессиональная деформация, на каждом объекте я найду что-то, что можно было бы сделать лучше, или «косяки», которые можно было бы исправить.
Мы развиваемся. На первых домах мы не сразу стали ставить реплики исторических дверей. На каких-то использовали ячеистый поликарбонат. Где-то двери, которые мы ставили, в основном были глухие, без световых проёмов.
Сейчас мы в определённом формате продвинулись по кабелям на фасадах, стали делать архитектурно-художественную подсветку. В общем, мы не стоим на месте, мы бежим вперёд, чтобы делать свою работу качественно. Ежегодно мы вводим какие-то практики, причём уникальные для страны. Никто в рамках капремонта не делает архитектурную подсветку. А то, что мы её делаем в рамках капремонта, позволяет вот эти провода прятать под штукатурку. И благодаря этому мы получаем чистую стену, без проводов.
— У каждого застройщика есть собственное представление о том, как должен выглядеть современный дом. Но бывает, что такие здания «в своём стиле» появляются в районе исторической застройки и не вписываются в окружающую архитектуру. Как, на ваш взгляд, можно решить эту проблему?
— Таких примеров у нас полно. Вот берём Советск — там в центре города стоит уродский супермаркет. Или в Черняховске в центральной части сохранившейся застройки также уродский торговый центр. Этот вопрос решается тем, что паспорт фасада должен согласовываться архитектором муниципалитета. Он затем и нужен. И есть такие понятия, как градостроительный совет, архитектурный совет, союз архитекторов и так далее. Это всё необходимо для того, чтобы объекты удачно вписывались в контекст.
Но архитектурная среда — это такой сложный вопрос. Плохо, когда всё одинаковое, город тогда не интересен. Архитектура должна быть разная. И дом в стиле функционализма в 20-е годы также был новаторским абсолютно. Это просто качественная архитектура. Эйфелева башня тоже кому-то не нравилась.
Вопрос в качественной проработке. И если бы появился какой-то уникальный красивый объект, даже не вписывающийся в архитектурную среду, но новаторский, уникальный, он может стать новой точкой притяжения. А когда ставится какая-то непонятная постройка — возникает проблема.
— Часто в вопросах оформления каких-то объектов фонд обращается за идеями к местным жителям. Какие из уже реализованных проектов вам подсказали калининградцы?
— Мы привлекали жителей для устройства морских муралов на Багрямяна и мурала с символами Калининграда на Октябрьской, 53. Вообще идея с дверьми тоже во многом родилась благодаря жителям Калининграда. Витраж на Садовой, 25 в Черняховске — самая красивая дверь в Калининградской области на текущий момент. И вот этот витраж жители выбрали голосованием. Для дома на проспекте Мира, 57–59 было два варианта похожих цветов. Окончательный выбрали жители Калининграда.
Подъезд в Черняховске отмыли совместно с жителями. Глаза Канта мы подсмотрели у Анны Степченко, с её согласия использовали это. El Kartoon выполнил паблик-арт по картине Густава Климта на углу дома на Багратиона. Татьяна Лещук — мастер-ремесленник, керамист, художник — выполнила рисунки по керамике в подъезде на Октябрьской, 3, сделала там исторические зарисовки и создала малую архитектурную форму бобра в Железнодорожном на Красноармейской улице. Её предложение, её инициатива.
Павел Савельев предложил идею для мозаики в подъезде на Октябрьской, 3. Местный мастер Евгений Миронов изготовил часы для акротерия. Из предложений Александра Полежаева рождаются витражи те же самые. Александра Макаревич написала книгу про двери Калининградской области. Серьёзнейший труд. С нашей стороны — фотографии, какое-то материально-техническое обеспечение. Сейчас будем выпускать эту книгу. Благодаря инициативным жителям мы улучшаем свою работу — начинаем делать лучше, качественнее. Это всё уникальная история, которая рождается благодаря инициативе людей, комментариям в чатах.
— Большая часть общественности поддерживает необычные идеи фонда. Людям нравятся такие проекты, как, например, украшение люков, установка «исторических» адресных табличек и QR-кодов на домах. Какие ещё замыслы есть у фонда?
— Ну из того, что мы долго ищем — это зелёные крыши. Там исключительно технические проблемы, но мы дожмём и сделаем. Также планируем поставить массово на поток вертикальное озеленение — разнообразные плющи. Улучшить нашу работу с входными группами в комплексе. Плюс у нас очень много различных мест, где мы хотим поставить скульптуры. Например, на Комсомольской — там есть целая ниша. Цветные стёкла, светильники уличные… 
Это бесконечный процесс. Здесь главный строительный материал — это деньги. И ты всегда оцениваешь, во что вложиться. В какой-то уличный светильник, который будет уникальным и красивым, либо во что-то насущное. И на следующий год правительство Калининградской области, региональный Минстрой и Минфин, выделяют нам 1,3 миллиарда дополнительно, сверх того, что в виде взносов. Благодаря этой поддержке мы сможем делать всякие новые классные фишки, которые подчеркнут уникальность нашей любимой области.
— Каким вы видите город через 10 лет?
— Хочу, чтобы через десять лет фасады, которые мы отремонтировали, стояли, как новенькие. А если мы говорим про Калининград, то, безусловно, все немецкие дома должны быть отремонтированы и отреставрированы. Советская типовая застройка должна быть приведена к единой стилистике. Мы, безусловно, реновировали вторую часть Ленинского проспекта. У нас есть проект очень крутой, мы его пока не анонсировали, прорабатываем. Концепция уже разработана, вопрос в финансировании, а это существенный вопрос.
Сейчас мы делаем парадную улицу — проспект Мира, там концентрированно ремонтируем дома. И у нас в городе очень много таких улиц, у нас есть целые районы. От Киевской и Невского до Радищева, Вагонки. Хочется привести в порядок дом Армина Мюллера-Шталя, Алленберг. Желание и компетенции у нас точно есть.
Фото и изображения: Фонд капремонта региона, Калининград.Ru
