Ты очень уверена в своих чувствах. Среди твоих знакомых еще 20, 30, 50, 70 мужчин, а на планете — больше трех миллиардов незнакомых, но ты знаешь наверняка, ни почему, без объяснений, просто знаешь, что это он, он твой мужчина навсегда. Только он.
А он умирает. Просто раз, и его больше нет. И ничего не осталось, пустота, обнимать пустоту всю жизнь, вакуум, который после него остался, рыдать над фотографиями, биться в истериках, пытаться припомнить, каким он был, и как вам было замечательно здесь вместе в этом доме, на этой кровати, на этом берегу, стране, на скамейке, в ресторане, или просто на траве, кататься по ней, срывать одежду, и среди цветов делать это, среди шмелей, жуков и бабочек-шоколадниц. Так хорошо, что голова кружилась, время стояло, сердце не билось. Два соляных счастливых столба. А он умер.
Ты одна, тебе по-прежнему 20. Вся жизнь впереди. Но это уже совсем другая жизнь. Жизнь без него. Жизнь без жизни. Только дыхание осталось, и возможность передвигать ногу вперед, а потом подтягивать к ней вторую ногу. Шаг, а потом еще один. Можно заставить себя жить, дышать, считать дни, так легче. Но время больше не двигается вперед, время отсчитывается С ТОГО МОМЕНТА. Десять дней прошло, два месяца, два месяца и один день. И тут ты узнаешь о клонировании.
Оказывается можно его клонировать. Выносить и родить. Без мужа. Заново. И все сначала, и вырастить его как собственного сына, и смотреть, как он делается старше, как он становится мужчиной, тем самым мужчиной, которого ты потеряла. И узнать, каким он был до того, как вы познакомились, как он стал таким любимым, родным, единственным. Можно вернуть любовь. И ты на это идешь. Ева Грин на это идет. Она становится матерью, и одновременно любовницей.
Режиссер напрасно сосредоточивает внимание на превратностях нового общества. На том, как тяжело приходится клонам среди людей, что над ними издеваются, что их не считают людьми, что они подделки, фальшивки, роботы, они неоригинальны, они копии, сосредотачивается на пока еще фантастике. Мы это и так все знаем. Мы хотим больше мыслей о самих переживаниях этой женщины. О том неизвестном, что ей предстоит испытать. О любви матери к сыну, который вовсе ей не сын. О боли, страхе, о непостижимости ее чувств, которые невозможно представить в нашем обществе, где пока еще нет клонов.
Или есть?
Я иду по улице и встречаю клонов. Они — не достижения науки, генетики, биологии. Они достижения отсутствия уникальности и фантазии в нашем обществе. Сеть супермаркетов – это клоны, люди в нарядах эмо – это клоны, люди в майках дольче и габбана — это клоны, люди с одинаковыми прическами, мыслями, цитатами, одинаковыми шутками, идентичными новостями, зарплатами, жизненными ценностями, желаниями, автомобилями, Турцией летом — это все клоны. Кто-то первый одел, а они повторяют, кто-то первый сказал, а они повторяют, кто-то первый, подумал, а они выдают за свое, кто-то первый создал, а они купили франшизу, это все клоны.
Я не о том, хорошо это или плохо. Я о том, что клоны уже давно среди нас. И очень скоро мы можем оказаться на месте этой двадцатилетней девушки.
Ей 20 лет, у нее вся жизнь впереди, весь мир открыт, а она вместо того, чтобы лететь навстречу с этим миром, выбирает клонирование. Выбирает ремикс, выбирает сиквел, выбирает сериал из 254 серий, выбирает то, что уже однажды выбрала, вместо того, чтобы жить на полную катушку и выбирать новые впечатления, выбирать неизведанное, выбирать открытия,
Чрево способно произвести на свет жизнь только в единственном экземпляре. Может быть двойню или тройню, но это будут два или три уникальных экземпляра. Поэтому чрево – самое сокровенное место на земле, самое-самое. А если оно повторяется, то это уже никакое не чрево, это лоток по производству пирожков с курятиной. Мне три, пожалуйста. С вас 600 рублей.
Артем Рыжков
Ева Грин («Мечтатели», «Казино Рояль» ) в фильме «Чрево» в
кинозале Артишок («ЗАРЯ») с 31 марта. Расписание
сеансов по телефону 300-388
