Совсем скоро — 22 и 23 сентября — Евгений Гришковец представит на сцене калининградского Драмтеатра спектакль знаменитого Московского театра им. А. С. Пушкина «Между делом» (16+). Драматург пообщался с корреспондентом Калининград.Ru по телефону и рассказал об истории, которая легла в основу его новой остросовременной пьесы. Писатель также поделился мыслями о будущем Дома Советов, внутренней миграции в Калининград, сложностях жизни с дислексией и ситуации с Земфирой.
— Евгений Валерьевич, у вас выдалось насыщенное лето. Например, вы побывали в экспедиции на Северном полюсе, а накануне путешествия рассказывали, что хотели бы прочитать там свои произведения — в особой атмосфере на корабле. И как? Правда, получилось по-особенному?
— О да, о да! Поскольку путь к Северному полюсу на ледоколе занимает где-то пять дней с выхода из Мурманска. И два дня от выхода из Мурманска корабль шёл просто в Баренцевом море, в котором нет ни кораблей, ни китов, ничего нет. Просто серое море и довольно штормовое. Что там было делать? И люди, которые были на корабле, просто собирались в небольшом помещении, где я читал отрывки из своих морских произведений. И когда за иллюминатором видно море, корабль качает, мы идём к Северному полюсу, эти произведения звучали особенно проникновенно и мощно. Я сам чувствовал, какое это производит впечатление на людей и на меня самого. Потому что я же писал морские истории как воспоминания о море, я их писал точно не в море. И впервые исполнял в такой обстановке.
— С таким насыщенным графиком получается ли следить за новостями? Слышали, например, про новую концепцию застройки на месте Дома Советов?
— Нет. А что там, расскажите.
— Дом Советов планируют сносить, а на его месте предложили построить квартал с высотными зданиями.
— Всё-таки сносить?
— Всё-таки сносить.
— Понимаете, вот я живу 23 года в Калининграде, и наслушался про это. За это время его пять раз собирались сносить, потом пять раз решали… Буквально полтора года назад мне показывали концепцию, и план, и проект того, как всё-таки будет оживлён сам Дом Советов. И приезжали специалисты, которые делали обследование.Теперь всё-таки сносить?
— Там нашли 170 дефектов.
— И как мнения разделились?
— Многим не понравилось.
— В общем, как только Дом Советов решают восстанавливать, сразу мнение людей: «Надо было его сносить и восстанавливать замок». Как только собираются сносить: «Его не надо сносить». Я считаю, что нужно что-то делать с Домом Советов: с ним надо что-то делать уже в конце концов. Этот гнилой зуб в нашем чудесном городе не должен стоять и гнить. И что бы на месте него ни было, если он не годен для восстановления и освоения, значит, его надо как можно скорее сносить и что-то делать, хоть парк, хоть что-то с этим надо делать, потому что это уже невозможно. И что бы на этом месте ни было, это будет лучше, чем вот эта руина.
— Ещё одна горячая тема для обсуждения — резкая внутренняя миграция в Калининград. Вы часто по работе бываете в Москве и в разных регионах. У вас не интересуются: стоит ли переезжать к нам или нет?
— Беспрерывно спрашивают. Я, как человек приехавший, часто не совпадаю мнением с теми людьми, которые родились в Калининграде. Что там говорить. Я приехал в Калининград в 98-м году, когда только начиналось восстановление Кафедрального собора, только ставили стропила, чтобы делать крышу, ещё в нём деревья росли и помойка была. Королевские ворота стояли со статуями королей с отрубленными головами, из них тоже торчали деревья.
Калининградская область имела несколько всплесков. С приходом Георгия Бооса (губернатор региона с 2005 по 2010 годы, — прим. Калининград.Ru) был какой-то всплеск интереса, начали делать дорогу Приморское кольцо. Потом всё пришло к какой-то стагнации, потом было время, когда просто в Калининграде было неинтересно жить при следующем губернаторе, потому что ничего не происходило. И это было просто какое-то безыдейное существование области, просто живём и живём. Сегодняшний период для меня интересный, потому что происходят стремительные изменения: кому-то нравится, кому-то нет. Но, знаете, кому-то нравится Собянин, кому-то нет, но то, что Москва сейчас стала невероятно красивым, удобным и современным городом — тут нечего и спорить. Это очевидно.
В Калининградской области можно приехать в посёлок Железнодорожный, и вы увидите наглядные изменения. Во время пандемии прошлым летом и этим ко мне приезжало много гостей. И мы наконец-то объездили область всем семейством. Я могу сказать, что это самая удобная провинция России и Калининград — это самый удобный для жизни город, по тому, как он устроен.
Летом приехало огромное количество людей, такого туристического бума мы не знали никогда, чтобы прилетало в день по 50 самолётов их разных регионов страны, больше 20 рейсов из Москвы, когда такое бывало? И Калининградская область выдержала это испытание, а Крым и Краснодарский край — не выдержали. Люди многие съездили в Крым и сказали, что больше не поедут, ну его на фиг. Там либо хорошо, но очень дорого, либо помойка и нет никакой инфраструктуры. А Калининград принял людей прошлым летом, и эти люди снова вернулись и будут возвращаться и возвращаться.
И вот этот бум покупки жилья кому-то может не нравиться, а мне нравится. Потому что приезжают люди, которые хотят жить лучше, чем они жили где-то там у себя. И они точно не захотят гадить в то место, куда они переселились. Они наоборот будут желать всяческого процветания тому месту, где они решили совсем недёшево обосноваться. Я слышал, как многие калининградцы ворчат по поводу того, что сделали из Зеленоградска. А что сделали? Там построили современный город сбоку, где людям живётся хорошо с хорошей экологией и видом на море. Чем плохо? Пусть бы это были какие-то загаженные кустарники, непонятные заросли, которые там были?
В Калининградской области в этой части Восточной Пруссии жило больше людей, чем живёт сейчас. Кёнигсберг был меньше, чем современный Калининград, а в области людей жило больше. Пусть приезжают и живут, потому что у нас действительно прекрасный регион, пусть люди живут в хороших условиях.
Мне очень хочется, чтобы следующим шагом было возвращение судоходности нашим рекам и каналам, чтобы мы могли пользоваться теми шлюзами, остатки которых находятся на реках и каналах. Тогда область будет вообще чем-то сказочным, чего в России нигде нет и вряд ли будет.
Возвращаясь к теме с гостями: все в восторге. Погода радовала. Да даже когда погода в Калининграде не очень хорошая, есть чем заняться даже под дождём. Какое сейчас производит впечатление променад Светлогорска, это чудо просто!
— И как же вы проводили время с гостями в дождь?
— Когда дождь, я всех водил в Музей Мирового океана, там можно провести весь день в помещении и на кораблях. И это прям такой незабываемый день для всех. Под дождём, если не ливень с ураганным ветром, совсем неплохо погулять где-нибудь по побережью под зонтиком. Нет — так есть где сидеть, бесконечно долго пить кофе и беседовать.
— Евгений Валерьевич, совсем скоро в Калининграде состоится ваш новый спектакль «Между делом» (16+). Он основан на реальной истории. Расскажите, как произошло ваше знакомство с прототипом главной героини и почему вы так глубоко погрузились в эту историю.
— Эта история началась в марте 19-го года в городе Кирове. Я был на гастролях, и там меня познакомили сначала со стихами, потом непосредственно с самой героиней. Всё-таки я по образованию филолог, и с первого взгляда я понял, что стихи, которые мне показали, имеют прямо серьёзный уровень. Настоящий поэтический. Было видно, что человек, который написал их, обладает большим поэтическим ресурсом. Ещё совсем неотёсанным, необработанным, несформированным, но просто природным талантом.
Я поинтересовался, кто это. Выяснилось, что некая такая девочка 22-х лет, никому не известная даже в самом городе Кирове. Она даже не из самого города Кирова, а из деревни, почти в ста километрах от областного центра. И ещё, что она поёт. Я передал записи, которые на меня произвели впечатление, директору и продюсеру группы «Сплин». Он сразу же тоже отреагировал. Они эту девочку пригласили на большой концерт «Сплина» в Москве. Она приехала, произвела на всех самое благоприятное впечатление, и у них возникли какие-то совместные планы.
Но потом тот самый человек, директор «Сплина», сказал мне: «А ты знаешь, что она, вообще-то, под следствием, под судом?» А я уже забыл про это. Потому что думал, что уже передал в надёжные руки, — и всё. И выяснилось, что да, это эта девочка, чьё имя я не могу называть в силу того, что она находится в колонии.
Оказалось, что у неё связь осталась только со мной. И стало так же понятно, что у неё в жизни не было человека из некоего профессионального художественного сообщества, из сообщества искусства, из такой высшей лиги художественного мира, кроме меня, который бы впервые оценил её стихи, и она бы поняла, что делает что-то стоящее. Но это уже было в тот момент, когда шёл суд, и буквально вскоре её осудили на шесть лет колонии общего режима. И сейчас она уже второй год пребывает в колонии. И я продолжаю заниматься её судьбой, помогать ей, поддерживать, добиваться того, чтобы к ней относились там по-человечески.
Вот это фактическая история. За эти два года она написала довольно много песен, два десятка песен, которые я считаю выдающимися. Но, понимаете, она может писать и записывать их в условиях тюрьмы. Это не такая запись, которую можно было бы обнародовать, выложить в интернет.
И пройдя очень многие ступени знакомства с чиновниками разного уровня, с силовыми структурами, со структурами исполнения наказаний, у меня сформировался материал для написания пьесы «Между делом» (16+). Это документальная история. Единственное, что отличает фактическую историю от пьесы, это то, что героиня живёт не в Кирове, а в городе Барабинске Новосибирской области, и что она не поэтесса и певица, а художница.
— Предположу, что из-за этой истории могло возникнуть внутреннее напряжение: когда как бы ни старался, в итоге не получается разрешить ситуацию. Плюс неопределённость и сложности, которые преподнёс коронавирус. Как на этом фоне получалось активно работать и творить?
— Вообще работа над этим спектаклем в театре Пушкина была таким затяжным счастьем. Я впервые работал в этом театре. И пьесу художественный руководитель театра Евгений Писарев принял безоговорочно, без каких-либо предложений, поправок, сокращений, просто полностью сразу на неё отреагировал, сразу же принял её в репертуар своего театра и позволил мне сделать постановку, предоставил всех актёров, всю труппу.
Встреча с труппой была такая: это старая традиция театра, но давно во многих театрах утраченная, когда приходит автор и читает пьесу всей труппе театра, чтобы даже те актёры, которые не будут задействованы в спектакле, всё равно знали, над чем в их театре работают. И труппа театра имени Пушкина меня приняла радушно, единодушно. Я считаю, что сейчас в Москве это лучшая труппа. В ней немного суперзвёзд кино, которые известны были бы зрителям по кино, но это великолепная сплочённая и очень разноплановая труппа. Это актёры разных возрастов, разных амплуа, самых разных направлений, самых разных темпераментов. Актёры, которые могут воплотить любой спектакль, любой практически материал. Это сейчас самая лучшая, крепкая труппа в Москве, я в этом убеждён.
Мы делали эту пьесу, репетировали её зимой этого года. И это был настоящий творческий процесс. И ещё плюс ко всему театр пошёл на моё предложение пригласить в этот спектакль актёра, который не входит в труппу театра имени Пушкина, даже не актёра, а режиссёра, яркого общественного деятеля, мощную творческую единицу Алексея Аграновича. Он с недавних пор стал ярким киноактёром. И в то время, когда шли репетиции спектакля, его назначили художественным руководителем «Гоголь-центра» после знаменитого Кирилла Серебренникова. Так что событий во время постановки хватало.
Лёша играет главную роль. В сущности, прототипом этой роли являюсь я сам. Он играет писателя. Он играет в дубле с замечательным актёром Александром Арсентьевым, но в Калининград приедет именно Агранович, потому что калининградцы знают Алексея Аграновича как художественного руководителя и создателя, отца фестиваля «Край света», который очень полюбился нам, калининградцам. Так что работать было — счастье. Особенно в пандемическое время.
Эта пьеса абсолютно документальная, жёстко социальная, остросовременная. Сегодняшняя. Это необычно для театра Пушкина. Театр Пушкина в основном имеет совершенно другой контекст. И это вышло на большой сцене. Во всех смыслах для меня это было большое событие. И творческое, и человеческое. У меня начался новый период, потому что это моя первая постановка на большой сцене. Я ставился во МХТе имени Чехова всегда на малой сцене. А это постановка в новом театре и на большой сцене во время пандемии. И спектакль выдержал это испытание, он идёт, им практически открыли сезон в театре Пушкина.
Эта пьеса остросегодняшняя. Была ситуация во время репетиции: собрался весь состав этого спектакля, и эта девочка, прототип, она позвонила мне из колонии. Я включил громкую связь, и все актёры с ней разговаривали. Они же про неё от меня слышали и знали, что она певица, и я ставил им песни, и какие-то из них им очень понравились, и даже какие-то они запомнили. И вот один из актёров сказал: «Ну ладно, хватит уже говорить, мы знаем, что ты певица, давай пой». И она, ни капельки не стесняясь, запела в телефонную трубку из колонии. И человек пять актёров подхватили и пели с ней вместе.
В этот момент она вдруг поняла — там, из далёкой кировской колонии — что где-то в Москве в театре какие-то актёры, которые играют спектакль про неё, знают её песню наизусть. И это, конечно, произвело на неё огромное впечатление. А на актёров, в свою очередь произвело впечатление то, что они осознали в этот момент, что та пьеса, которую они играют, это абсолютно не вчерашняя, не позавчерашняя, её действие, её суть продолжается. Это история, которая не закончилась, это история, которая не закончится завтра, не закончится тем, что будет поставлен спектакль. У этой истории ещё есть длинное продолжение.
— Вы написали пьесу ещё до пандемии. С тех пор в медиапространстве чаще стали обсуждать различные уголовные и административные дела, общественность глубже погрузилась в эту тему. Как думаете, это как-то сказалось на восприятии вашей пьесы зрителями?
— Да, вообще, конечно. В России к людям сидящим есть особое отношение, сострадательное. Но здесь есть тонкость.
Дело в том, что в пьесе процесс перед судом, а сейчас героиня уже осуждена. И осуждена она по пресловутой статье 228. («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов», — прим. Калининград.Ru). Я, как человек, который знаком с её уголовным делом, с материалами суда, совершенно уверен в том, что наказание чрезмерное. И в сущности, это такая банальная история, когда молодая женщина жила с наркоманом и наркодилером, была в него сильно влюблена, пыталась его остановить. Как очень часто наши женщины убеждены в том, что «у него много женщин было, а я буду последняя; он наркоман и мерзавец, но я его спасу, выведу его в светлое будущее». И он, собственно, и воспользовался, он и манипулировал, и она сейчас в колонии.
Но я также отчётливо знаю, что те люди, чьи дети, мужья, жёны, родственники, близкие друзья, любимые люди пострадали от наркотиков или погибли от наркотиков, а их много, они не станут сочувствовать героине, они не поверят в правдивость этой истории. Для них 228-я статья — это и есть некое возмездие за то, что делают эти люди. И я это очень хорошо понимаю. И я столкнулся с таким недоверием к себе в процессе и вообще в процессе развития этой истории продолжаю сталкиваться, и в работе над этой пьесой, и вообще в продвижении этой темы. Так что тема очень острая, может, она одна из самых острых сейчас в нашем обществе и в мире в целом.
— Ожидаете ли вы какой-то особый отклик у калининградской публики на спектакль?
— Вообще, калининградцы особо реагируют на то, что я делаю, потому что я свой. Но калининградцы в силу разных обстоятельств довольно насмотренные люди. Давно существует фестиваль «Балтийские сезоны», и в Калининград приезжают знаменитые спектакли разных трупп, разных проектов, разных театров. Но в данном случае я жду от калининградцев особого впечатления, потому что с творчеством театра Пушкина калининградцы не знакомы.
А театр, я считаю, что он в пятёрке самых лучших театров Москвы, а стало быть, и России, в десятке лучших театров России — это точно, и в пятёрке лучших трупп вообще. Приедут потрясающие артисты, которых на сцене калининградцы ещё не видели. Так что калининградцев ожидает такой новый свежий театральный хит московский, на который трудно купить билеты в Москве.
Могу сказать точно, что будет привезена полноценная декорация этого спектакля. Это сложная, удивительно точно подходящая к этой пьесе декорация, которую сделал выдающийся сценограф Николай Симонов. То есть это будет абсолютно полноценный спектакль, какой видит московский зритель.
Театр Пушкина, пожалуй, самый «центровой» театр в Москве. Если взять площадь Пушкина, которую все знают, театр Пушкина находится в каких-то 200 метрах, буквально в 200 шагах от памятника Пушкину на Тверском бульваре. Он в этом смысле как бы «центрее» других театров, если рассматривать памятник Пушкина как центр культуры и искусства.
— Помимо творческой вы занимаетесь и просветительской деятельностью. Например, довольно подробно рассказываете о том, как вы и члены вашей семьи живут с дислексией (проблема обучения, которая проявляется специфическим расстройством чтения и письма. Она не считается заболеванием, интеллект полностью сохранён, — прим. Калининград.Ru). Вы замечаете, что у людей стало больше осведомлённости о дислексии в последние годы? Или требуется более широкая просветительская кампания?
— Накопления есть, да. Не могу сказать, что моими усилиями, но и я не один этим занимаюсь. Сейчас вообще это стало темой если не модной, то одной из трендовых. Наконец-то внимание к дислексии перестало быть пустым звуком для главных людей, связанных с этим, — для школьных учителей. Они стали понимать, что это тема серьёзная и что от этого отмахиваться нельзя, иначе пострадают дети, и результат их работы может быть отрицательным.
И также к этому внимательнее стали относиться родители. Даже когда родители имеют беспочвенные подозрения, что их ребёнок дислексик, то если они этим интересуются, то это уже хорошо. Да, можно сказать, что пятилетняя активная работа даёт свои результаты.
— А что для вас стало толчком для такого активного обсуждения?
— Приглашение. Меня пригласила в эту работу дочь директора «Эрмитажа» Пиотровского, у неё ребёнок дислексик, и она очень активно этим занимается, привлекая большие силы.
— Вы рассказывали, что в Калининграде у педагогов нет понимания, как работать с детьми с такой особенностью. Что-нибудь изменилось за последние годы?
— Они понимают, что это есть, но методики работы пока нет. Наша дочь дислексик, так же сын. Вот смотрите — со следующего года сократили время на выполнение заданий по ЕГЭ, по-моему, на 20 минут. Дислексикам, как правило, не хватает времени. Это главная проблема, они медленнее работают со знаковыми системами. Так что проблема остаётся проблемой. И то, что учитель нашей дочери понимает, что у неё есть такая проблема, не даёт ей возможности каким-то образом индивидуализировать работу, всё-таки есть класс. Это длительный процесс, длительная работа. Нужно нарабатывать методики. Но это совершенно не значит, что дислексиков надо собирать в отдельный класс, ни в коем случае.
— Как я понимаю, у всех индивидуальные проявления дислексии, так что класс в принципе сложно собрать.
— Да, сложно собрать. Есть, конечно, более-менее типичные проявления, но собрать сложно. Да и кто этим будет заниматься? Нужен специалист. Но главный вопрос, что делать с ЕГЭ. Это же страшный нечеловеческий стресс, причём гнёт страха перед экзаменом начинается у ребёнка за три, за четыре года.
— А какая может быть альтернатива?
— Сейчас есть совсем немного прецедентов, когда можно получить справку о дислексии и сдавать экзамены очно, не так как ЕГЭ. Но для этого нужно пройти адовы муки. В Калининградской области, например, случаев получения детьми такой справки нет, не зафиксировано. Непонятно, к кому обращаться, у нас нет специалистов, которые могли бы такую справку выдать, диагностировать это. В общем, мы пока находимся в каменном веке в этом направлении.
— И последний вопрос. Так получилось, что этим летом на вас самого подали в суд. Раньше реакция на слова оставалась в основном в медиапространстве. Сейчас ситуация вышла в юридическую плоскость. Не ловили ли вы себя на мысли, что теперь надо аккуратнее высказываться о коллегах и, может, даже в будущем обходить какие-то темы в творчестве?
— То, что я так резко высказался в интервью про певицу Земфиру, я пожалел об этом, как я уже говорил в своём видеообращении. Я пожалел, что я это сделал. Вообще, нужно быть, конечно, сдержаннее, спокойнее, не позволять себе слабости, раздражения, категоричности и гнева. Гнев — это всегда проявление несдержанности, неаккуратности, невоспитанности. Так что мне нечем гордиться в ситуации этого моего высказывания. Я о нём сожалею, я это сказал.
Юридическая плоскость. Я подчёркиваю, я сожалею о том, что я был несдержан, а о сути высказывания я говорить не буду. Но, как известно, представители Земфиры подали иск в Центральный районный суд Калининграда, но оформили его неправильно, подали его по старому адресу, где я жил 12 лет назад. И иск не был принят. Повторного иска они не подавали.
А по поводу того, что надо быть сдержанным, спокойным, лояльным, выдержанным, надо понимать силу и вес своего слова. Но! По принципиальным позициям — взвешенно и разумно — я не намерен уходить от вопросов и от тем.
Фото: Калининград.Ru, пресс-служба МДТ им. А. С. Пушкина
