«Случайный свидетель»: специальный проект Калининград.Ru. Становление бизнеса

Разваливалась страна, рушилась система, чахла армия — и миллионы людей оказывались не у дел. Европа, удивленно и восторженно встретившая перемены, происходившие в СССР, собирала гуманитарную помощь, искала пути выхода на контакт с российскими бизнесменами.

По странам Западной Европы колесили странные группы, ряженные под скоморохов, былинных богатырей, пели, плясали —  короче, развлекали публику, собирая небольшую (по европейским меркам) сумму за свои выступления.

Вот в  это время и задумал Йоханес  Леберт — глава фирмы «Леш» — «поход на Восток». Он уже имел достаточно позитивный опыт «вхождения» на территорию бывший ГДР и Польши: после падения Берлинской стены «Леш» приобрела несколько площадок недалеко от Восточного Берлина, бывшей столицы бывшего союзника СССР, — фабрику в небольшом городке на границе ФРГ и Польши.

Занималась фирма сбором, утилизацией и переработкой бытового мусора и специализированных отходов: больницы, предприятия химической индустрии — дело процветало. А тут еще пошли дивиденды от приобретений. Но на новых площадках нужно было обустраиваться.

Так далеко, правда, Йоханес Леберт не заглядывал: в Калининградской области его заинтересовали возможности машины по переработке отходов бумаги на Знаменской бумажной фабрике.

В то время, а был это 1991 год, в компании «Леш» (кстати, в переводе «промокашка», если добавить слово «papier»  — бумага) трудился мой давний приятель пан Лешек Штысь. Он курировал производство в Польше. Скорей всего, именно его и собирался отправить в Калининград господин Леберт. Но пан Штысь панически боялся русской мафии, да и вообще: Россия его не притягивала.

И тогда Лешек позвонил мне. По-русски он говорил хорошо: учился в Союзе, а в Польше преподавал русский язык.

— И что ты от меня хочешь? — не понял я.

— Да ты встреться с Лебертом, — убеждал Штысь. — Не понравится — уедешь...

***

Встреча состоялась в октябре 91 –го. Йоханес Леберт — высокий, грузноватый, импозантный мужчина — терпеливо объясняя свое видение «похода на Восток», то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался: «А далеко ли Калининград в Сибири?». Но что-то не клеилось, не стыковалось в нашей беседе.

Пока шеф компании «Леш» не произнес:

— Вообще-то нужно бы создать совместное предприятие, а заработанные деньги вкладывать в развитие, в улучшение условий труда и быта людей …

Тогда господин Леберт не лукавил: предложил поездить по госпиталям и больницам – собрать «гуманитарку» для детской областной больницы, дал автомобиль — грузовой микроавтобус. Это убеждало.

— А еще, — сказал, прощаясь Леберт, — прочтите это и скажите, только честно, что думаете...

Книга была его, называлась «Невидимые источники зримого успеха» и особенными ценностями не обладала. Единственное, что меня поразило, так это то, что еще в начале 80-х годов прошлого века, не зная, кто такой Горбачев, господин Леберт предсказал его падение. Как? Да очень просто.

Вы выбрали маршрут, наметили конечную точку, обозначили промежуточные вехи на пути к цели, в нашем примере — конечной  точке. Но если цель выбрана неверно, то не помогут и промежуточные вехи.

Конечно, в книге, как и в жизни, все более сложно и запутанно, но смысл таков, чем я и обрадовал автора книги, вышедшей в 1986-м году…

Вскоре, в конце октября 1991-го, на груженом микроавтобусе (одноразовые шприцы, операционные пакеты, медикаменты для детской областной больницы) мы отправились в Калининград.  Мы, поскольку сопровождающим был херр Руппио, ассистент главы компании «Леш».

Херр Руппио боялся русской мафии,  морозов и еще черт знает чего больше, нежели пан Штысь. Он категорически отказывался жить в гостинице, собираясь в туалет, требовал сопровождения.  Пришлось устроить его к друзьям на квартиру, откуда его с удовольствием и облегчением  проводили через неделю.

А всю неделю херр Руппио дрожал и впадал в уныние. Было от чего. Визит на Знаменскую бумфабрику,  увиденное там  повергло секретаря Леберта в шок. Машина по переработке отходов бумаги оказалась старой — 1896-го года и явно не годилась для задуманного его шефом: возить туда отходы для переработки, а из Знаменска — полуфабрикат.

Кстати, господин Леберт был старшим из трех братьев, отец которых владел какой-то конторой по организации траурных мероприятий. Все изменилось после удачной женитьбы старшего: появились земли, деньги, стал развиваться бизнес.

Младшему что-то не понравилось, и его «отстегнули». А  Йоханес и второй брат, Диттер, тащили телегу.

Закиснув после посещения Знаменска, херр  Руппио предвкушал разнос, который устроит шеф. И тогда я повез его на предприятие, которое называлось строительно-монтажным управлением  «Калининградрыбпрома».

Компактная и  в то же время большая территория, склады, производственные помещения, подъездные железнодорожные пути. И переживало управление отвратительнейшие времена. Руководителем его был Леонид Зямович Плитман, когда-то начинавший здесь карьеру крановщиком…

***

Пережевав  горькую пилюлю  после просмотра сюжета о машине в Знаменске (снимал Руппио), господин Леберт оживился, увидев территорию и построенные СМУ «Калининградрыбпрома» объекты.

Так начиналась история одного из первых в регионе совместных предприятий. Потом были совещания, переговоры, фиксирования «союза» и учеба калининградцев на объектах фирмы «Леш» под Берлином.

Учеба — это работа по десять часов, правда — с хорошим строительным инструментом, лекции по книге господина Леберта и о позитивном мышлении.

Вскоре люди начали роптать:  нет, кормили неплохо, да и условия проживания сносные. Но плата — три марки — в час угнетала. Тогда и случился у меня первый конфликт с шефом фирмы «Леш». А людям все же стали платить по 5 марок.

Немного, но измученные безденежьем и безнадегой специалисты из СМУ были довольны:  за три месяца «учебы»  привозили из Германии сотню-другую марок, кое-что из вещей, нередко возвращались на купленных авто.

СП в Калининграде между тем запитывалось техникой, на складах бойко торговали (на килограммы) одеждой б/у, появились стройобъекты — к примеру, здание на Закавказской, которое затем продали калининградскому филиалу газовой компании, деревня на улице Емельянова на выезде  из города.

Машинами-тележками и на пароме (немцы прикупили старенький пароходик, назвали его «Балтик-Метеор») везли машины: чистила фирма «Леш» свалки.

Автомобили уходили влет. Один покупатель за приличные деньги купил «фV  Polo». Нарадоваться не мог. Завел, поехал, а через полчаса — глянь — волокут его «Polo» на веревке:  на Камской, после очередной ямки, вывалился шофер вместе с сиденьем прямо на дорогу.

Плитман же к тому времени на джип пересел — подарок немецкого партнера, зарплату себе у господина Леберта выхлопотал — раза в четыре больше, нежели его квалифицированные рабочие.

Но глотал шеф «Леш» куски огромные — и подавился: немецкие финорганы выявили, что компания уводила доходы от налогов, занималась обманом акционеров и еще кое-чем,  что в итоге обернулось для старшего Леберта тюремным сроком, для его брата — жуткой депрессией,  а для фирмы «Леш» крахом.

Она рухнула, и некому стало увозить из Калининграда оборудование, материалы.

А у Плитмана все было хорошо, только вот при встречах со мной подспудно сквозило раздражение. Откуда? Да все оттуда, из 91-го, когда привел немцев на предприятие, и оно снова задышало, а у людей,  месяцами не получавших зарплату, появилась возможность кормить свои семьи.  И они, эти люди, и сегодня помнят об этом.

Плитман  как-то брякнул: мол, немцы его едва  бомжом не сделали. Это о том, что специалисты из Германии предложили новую схему организации. Есть, к примеру, подразделение по производству  пластиковых окон. У них свой счет, они ищут и выполняют заказы и т. д. и т. п.

И нет одного хозяина, а есть прозрачность в отчетах. Скупать за ваучеры акции, которых к тому же еще не было, они не собирались.

По этой ли причине или нет, того не знаю, но ушли из бывшего СМУ главный инженер Валентин Узунов и ближайший сподвижник  Плитмана снабженец Роман Дончук (сначала из «Балтик  ГМБХ», а затем и из жизни).

***

Ушли еще многие. Сегодня организация «Балтрыбстрой» — территория, на которой практически все в одних руках и все сдано в аренду: сахар, крупы, вода… впрочем,  хотите — посмотрите.

Страсть, особенно к деньгам и особенно пламенная, сжигает личность, вытравливает все доброе и человечное. Леонид Зямыч, чей отец воевал в Отечественную,  работал в этой организации, что-то оставил сыну. Но Зямычу хотелось большего — значимости. И это, как он считает и считал, могли дать только деньги. Большие деньги. Приобретая  любым путем, он терял иное.