Бывший десантник каккто наведался в Калининград. На встречу пришли не только члены тогда еще делавший первые шаги партии — «Справедливая Россия», но и беспартийные активисты, бизнесмены.
Пришли, чтобы высказать третьему (тогда) лицу в стране свое мнение о том, что происходит в регионе, иные даже несли копии документов с просьбой разобраться в проблеме обманутых дольщиков, жалобы оставшихся не у дел после искусственно обанкроченных предприятий работников, пытались выяснить причины необоснованно высоких процентных банковских ставок по кредитам … Словом, вопросов хватало …
Как мог глава (тогда) Совета Федерации пытался ответить. Спокойно, обстоятельно.
Но вскоре власть его «рокирнула»: осел лидер эсеров в Госдуме. И при новой встрече не узнал Сергея Михайловича: гнев, пафос, агрессия — именно так охарактеризовал бы его пассажи, адресованные нашим олигархам.
Не понял, зачем будить в людях ненависть, почему не обратиться к власти — ведь в ее силах «обуздать» аппетиты новоявленных миллиардеров, заставить их работать на благо общества.
И хотел было я рассказать Сергею Михайловичу историю двух людей, обычных граждан, к которым с такой страстью обращался Миронов
Чукотка — край Земли
О собственном доме, в котором тепло, уютно, Лешка Хлусов мечтать стал, женившись. И уговорил жену на край земли податься — деньги заработать, потом вернуться и на заработанное очаг возвести. Тихая и работящая жена его, Лариса, не возражала. Так и оказались они в начале 70—ых в Анадыре. Работали на стройке.
Вскоре приехал из Калининграда брат жены Сергей, осмотрелся, остался, а вскоре и женился — глянулась ему молоденькая Ольга из местных, работавшая медсестрой.
Лешка с женой — люди трудолюбивые и аккуратные — к концу 80-ых накопили деньжат: сумму немалую — за пятьдесят тысяч еще советских рублей. Хлусов уже во снах видел дом недалеко от Калининграда, где от смеха девчонок — их четверо к тому времени народилось — весело и радостно.
Вернулась семья. Недалеко от Ушаково, на хутор Вороний. В старом немецком доме разместились — у матери жены пока обосновались.
Хлусов по инстанциям бегал — бумажки нужные оформлял, проект дома готовил. А тут и 91-ый грянул: вмиг государство, родное и заботливое, деньги Хлусовых в бумажки обратило.
Лешка долго в себя приходил, но с мечтой не расстался: чуть ли не вручную копал котлован, месяц за месяцем возводил вначале подвал, затем первый этаж, второй.
Помогло ли государство? Ну, там кредиты, льготы какие — все же четверо детей. Не до хлопот и забот маленького человека было государству: огромная страна развалилась и надо было спасать то, что осталось.
Лешка дом под крышу вытянул — и надорвался: покоится сейчас на скромном кладбище в Ладушкине. Жена с девчонками мечту Лешкину заканчивают.
Брат жены Сергей Алексеевич Степанович с Чукотки возвращаться не захотел: работал в передвижной механизированной колонне, дел хватало и деньжата водились.
А тут перестройка, словно цунами, страну накрыла и поселок Вазги на берегу строптивой Майны заодно. Мехколонна такого напора не выдержала, Сергей едва успел снегоход «Буран» купить, как деньги в пыль превратились.
Вот и кормился Сергей случайными заработками да охотой и рыбалкой. Правил тогда на Чукотке Назаров, губернатор хоть и властный да толку.
Как бы все кончилось? А кто его знает — денег на то, чтобы на материк вернуться, ну, в смысле, на билеты домой, не было, а помочь было некому. И не одна семья Степановичей в таком положении: прииски, предприятия закрылись. Жизнь словно остановилась.
И тут Назарова сменил олигарх Абрамович.
— Людей своих из Сибири привез, — рассказывает Сергей Алексеевич, — команда, как их называть стали. Занялась команда анализом ситуации, подготовкой пенсионеров и тех, кто соглашался, к переселению на материк.
Материком на Чукотке, в Магаданском регионе называют то, что лежит за Якутией — Сибирь, Урал и далее на Запад.
Переселяли не на пустое место: в центре России, к примеру, в Воронежской области, для переселенцев строили дома.
— А я уезжать не захотел. К Чукотке прикипел, а тут и жизнь налаживаться стала, — смеется Степанович.
Он сантехником пошел работать, поселок оживал — сейчас в Вазги больница — в нее 72 миллиона рублей вложили, магазин, около пятисот человек проживает.
— Сейчас у нас в поселке, — рассказывает Сергей, — обязательные осмотры профилактические в поликлинике. Если больной — врачи посещают. И так почти во всей Чукотке.
У меня здесь на хуторе Вороний мать-старушка живет. Сестра говорит, что и не помнит, когда медработники приезжали, хотя до Ладушкина рукой подать, — удивляется Сергей.
А команда Абрамовича занялась утеплением старых домов, прокладкой инженерных сетей — канализации, водопроводов …
— Это на вечной мерзлоте, — сомневаюсь я.
— Точно, — смеется Степанович, — они проектировщиков из Канады пригласили, старые работы специалистов по Чукотке затребовали … Нерентабельные прииски на побережье закрыли, а перспективные переоборудовали, техникой оснастили …
— И теплица в поселке вашем есть? — ерничаю я.
— Э, нет, чего нет, того нет. — Замечает Сергей Алексеевич. — А зачем, если почти у всех — своя, с подогревом. Огурцы, лук, помидоры … Даже арбузы выращиваем.
Дочь его, Евгения, в Хабаровске университет закончила, работает в службе социальной опеки.
— Внучке уже шестнадцать, — радуется Степанович.
А сестра грустит:
— Не дал Бог мальчишку: у меня — четыре дочери, три внучки.
— Не так много, — возражает брат.
Получает он не так чтобы много — тысяч двадцать рублей в месяц, это с северными, со всеми заслугами. Но и жена « свою долю» в бюджет несет. Еще и дочери помогают, та квартиру в кредит взяла.
И хоть зарплата у нее в полтора раза больше чем у отца, родители решили помочь, все же есть такая возможность.
— Но ушел же Абрамович.
— Да нет, в Думе руководит, и команда его на месте. А главное, толкнули они состав, люди зашевелились, обустраиваются — им лучше жить хочется, они планы строят …
Что—то, видно, перепутал борец за справедливость Миронов, поскольку не слышал я, чтобы бежали люди из Норильска, где команда Прохорова управляет.
Конечно, кроме Прохорова и Абрамовича есть и такие хозяева, которые предприятия в склады превратили, из цехов стоянки для авто сделали.
Но, полагаю, с такими государство «беседовать» должно, да и налоговое бремя на таких должно быть иным, более жестким. Не в этом ли социальная справедливость, за которую ратует Сергей Михайлович.
А пока… спишем его выпады на обыденную политическую риторику и задумаемся — а нужен ли эксклаву«хозяин»? Государство пока, думаю, таковым себя не явило.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции Калининград.Ru
