Месяца не проходит, чтобы где-нибудь кто-нибудь по этому поводу не заседал: на международном уровне, на государственном, на региональном… Особенно сейчас, поскольку все более явно вырисовывается некая фишка: общество, разочаровавшись в способности государства победить или хотя бы обуздать наркоманию, начинает бороться с нею само — и методы борьбы при этом избираются не самые дипломатичные и не всегда законные…
Нет, государство можно понять: оно реально не в состоянии остановить наркотрафик, и когда нам объясняют, что у нас тысячи километров границ и по одному погранцу на сто километров гор, пустынь, степей и лесов — это правда. И то, что на один официальный погранпереход приходится по сто неофициальных перепрыгов, перелазов, переползов и переплывов — это тоже правда. А в результате — человечество явно проигрывает войну против наркотиков, и Россия в этом отступлении далеко не последняя.
И вот недавно наткнулся я на некоторые данные Института социологии РАН… Цитирую: «В России насчитывается 24 региона повышенной наркотической опасности, где соответствующие показатели превышают средние по стране (показатель заболеваемости — 19,2 на 100 тысяч населения). Самые высокие показатели отмечены в Томской области (80,1), Тюменской (61), Иркутской (58,9), в Республике Тува (50,9), а также в Краснодарском, Приморском краях и Калининграде».
Или еще (уже наша региональная статистика): «За 5 месяцев 2011 года в Калининградской области изъяли 38 килограммов наркосодержащих и психотропных веществ. Диагноз «наркомания» поставлен 1 648 жителям региона». А скольким не поставлен? А сколько не изьято? Судя по тому, что наркоманы особого дефицита в зелье не испытывают, как минимум столько же!
И вот что удивляет: ладно РФ, где по сто километров границы на погранца, но у нас-то любого приезжающего в регион таможни и пограничники трех стран трясут! И что? Может, к нам наркотики с мимо пролетающих самолетов сбрасывают? Или это называется «коррупция»? Так вот, как раз по этому поводу: перебирал я свой архив и наткнулся на небольшой рассказик с натуры, по-моему, объясняющий и некоторые причины непобедимости наркомафии в регионе, и то, как общество само может себя защитить, и то, что нас ждет, если оно начнет это делать.
Сдается, что читателям будет интересно его посмотреть. Но лучше бы, чтобы интересно стало госструктурам, которые борются с наркоманией…
Поселение на окраине
В этом садовом товариществе я поселился и впрямь случайно: не хватило денег на квартиру — но это совсем другая история. Однако жизнь на природе мне нравилась, а еще больше нравились люди, населявшие окрестные дачи. Разумеется, далеко не все из них (дачников) были такими уж хорошими, но простота взаимоотношений и легкость общения искупали многое — в многоэтажных домах Калининграда все гораздо сложнее. И только приблизительно через год я стал понимать, что стена шиповника и облепихи, высаженных мной вдоль забора, вовсе не защищают от проблем большого мира…
Самооборона
Неподалеку от наших огородов и домиков, прямо через грунтовую дорогу, плавно переходящую в тропинку, в чистом поле стояли несколько дач. Именно стояли — лет двадцать тому назад. При мне там оставались только слегка одичавшие, но все равно пышные сады да покосившиеся, полусгнившие сараи. И на беду всех дачников, в одном из них без особых удобств расположилась наркоточка. Честно говоря, до этих пор я даже не представлял себе ни размаха наркоторговли в нашем городе, ни количества наркоманов.
Надо полагать, это была не единственная точка в городе, но к ней беспрерывно, днем и ночью приходили и приезжали люди — и вы бы видели, на каких порой автомобилях! Единственно, чего дачники не замечали здесь никогда, так это спецмашин с синими проблесковыми маячками — до сих пор гадаю: неужели в милиции не знали о таком популярном среди части горожан месте? Ведь максимум триста метров от Московского проспекта. Еще забавнее, что практически рядом с притоном находилась штаб-квартира Балтийского казачьего войска, и было похоже, что бравые казачки заключили с наркодельцами пакт о ненападении — ни разу не видел, чтобы они хотя бы рыпнулись в сторону притона!
Тем более что под утро живые и не совсем тела наркоманов украшали обочины дороги метров на сто от точки, практически до самой казачьей штаб-квартиры.
Как-то по весне мой сын отвел меня к канализационному колодцу в поле (когда-то здесь предполагалось проложить настоящее шоссе), совсем рядом с притоном. Раньше он (колодец) был глубиной метра в четыре, а сейчас его на две трети заполняли одноразовые шприцы. Никогда не видел столько шприцов разом!
Но кто особенно донимал, так это сами наркоманы: в стремлении получить на дозу они шлялись по всему поселку и тащили все, что плохо лежит. То, что лежало хорошо, они тащили тоже — глядя туманными, обращенными внутрь глазами, ничуть не стесняясь хозяев и дворовых собак.
Но даже если и не тащили — вид этих зомби, проплывающих мимо тебя неизвестно куда и зачем, многих приводил в состояние шока. Дачники регулярно звонили по всем правоохранительным телефонам, требуя убрать безобразие, а милиция столь же регулярно отвечала, что обязательно. И ничего не менялось!
До сих пор вспоминаю одного такого шествующего мимо моего забора, практически не глядевшего ни вперед, ни назад, ни вбок и вдруг остановившегося и застывшего. Я попытался было продолжить прополку грядок, но ощущение в спине становилось все неприятнее — эта скелетированная еще при жизни фигура, неподвижно торчавшая возле забора, поразительно действовала на нервы!
— Вам что-нибудь надо? — наконец не выдержал я — чем могу?
— Скажите, куда я иду? — басом ответил наркоман, отведя взгляд куда-то вправо и вверх.
— На тот свет! — рявкнул я.
Путник на полном серьезе поблагодарил меня за информацию и снова принялся механически переставлять конечности. Мелочь, казалось бы, но снился мне тот наркоман еще полгода…
Как мстят за свинью
Однако, на наше коллективное счастье жил на окраине поселка один человек… Написал — и сам себя испугался: учитывая, чем кончилось дело, куда девался весь мой гуманизм и жалость к болящим? Неужели и впрямь тот, кто живет на лоне природы, звереет?
Так вот, об этом человеке: больше всего он походил на снеговика, слепленного из двух шаров — головы и живота. Дополнял картину сходства нос: долгое употребление собственной самогонки сделали его похожим на морковку. Цветом, разумеется!
Но эта праздничная, новогодняя внешность была обманчивой — судьба у человека сложилась неординарная. Еще в юности он из ревности убил какого-то прокурора и большую часть остальной жизни провел в тюрьме. Впрочем, сиделось ему сравнительно легко: статья была очень уважаемая среди тюремного, особенно уголовного, населения, убиенный ворам нравился (тем, что убит) — и нашего мужика взял под крыло сам смотрящий по зоне. Вышел он уже не совсем молодым, но располагающим обширными связями среди авторитетов — они и построили ему дом буквально за месяц. Жил он негромко, но хозяйство развел справное: коровы, свиньи, кролики, птица — и сам с двумя сыновьями хлопотал на дворе с утра до вечера.
Однако наркоманы добрались и до него: непонятно как со двора стали пропадать куры, а потом и целая свинья! Тогда хозяин собрался и пошел к наркодилерам разбираться.
Точку держали цыгане, две женщины, похоже, мать и дочь, наглые как танки. Куровладельца они встретили руки в боки и выгнали его через несколько минут разговора. Ничего не боялись! Оно и понятно: метрах в десяти от сарая жарили что-то на костре трое молодых и накачанных юношей той же национальности.
Мужик ушел и несколько дней пытался организовать народные массы: обошел практически весь поселок, пытаясь собрать хотя бы отрядик мужчин для борьбы с наркоманией в одном отдельно взятом саду, но местное население предпочитало терпеть. Тогда, однажды с утра, он сел на старый, чуть ли еще не трофейный, но солидный и надежный мотоцикл с коляской и уехал, а вернулся только под утро, пьяный, мрачный и неразговорчивый.
Впоследствии я не раз слышал от разных людей, что ездил наш народный мститель к своим коллегам по нарам, но так ли это — Бог весть. Однако дня через три все остатки сараев, включая и торговую точку, ночью сгорели. Дачники не без удовольствия наблюдали, как цыганки хаотично носились по двору, голосили и рвали на себе волосы. Судя по их пустым рукам и неподдельному горю в голосах, товар остался в сарае…
Однако наркомафия не сдалась: на следующий день в заброшенный сад привезли старую строительную бытовку — и торговля возобновилась. Более того, кое-кто видел, что в дом к оному мужику приезжали несколько цыган солидного возраста — прекрасно одетые и увешанные толстыми золотыми цепями. Судя по тому, что и бытовка сгорела той же ночью, они не договорились. И на этот раз поджигателей никто не видел, но в пожаре погиб один из парней, постоянно что-то жаривших под старой яблоней — он очертя голову полез в пылающую бытовку, видимо за товаром.
С неделю свято место было пусто, и многие в нашем поселке вздохнули с облегчением, однако рано: вскоре в том саду появилось кое-что новенькое — массивная металлическая конструкция в форме куба из толстого котельного железа, без окон, с узкой дверью, снабженной металлической же форточкой (наподобие тюремной). Все это напоминало скорее дот, чем торговую точку — и вокруг поселка снова закишели безбашенные наркоши.
Но ненадолго! Через несколько дней, ночью, мимо дота проехала с выключенными фарами неустановленная машина, из которой выстрелил гранатомет (судя по силе взрыва — РПГ). Это был отличный выстрел — прямо в середину двери. Реактивная граната пробила ее и взорвалась внутри. На этот раз из конструкции выскочить никто не успел…
Вот теперь наркодельцы дрогнули и куда-то перебазировались! Впоследствии тот мужик рассказывал мне, что последним шагом он предполагал регулярное минирование всех подходов к саду противопехотными минами, благо у нас их много — и цыгане об этом знали.
А мин действительно было немало: недалеко от поселка пересохло полуозеро-полуболото, и его дно оказалось просто усыпанным различными минами и снарядами, Одна из них, в пластиковом корпусе и уже без взрывателя и взрывчатки, долго украшала мой стол в качестве пепельницы, пугая наивных девушек из числа гостей.
Но под яблонями по всему дачному поселку воцарился мир и покой…
А милиция, насколько я помню, так и не приехала!
Ну, вот и вся история. Что тут скажешь: самосуд — это плохо. И погибших жалко — все-таки почти люди. Правда, мертвых наркоманов, которых периодически находили (и дольше бы могли находить) в окрестностях, жалко не меньше. Вот если бы представители государства пореже заседали бы, обсуждая борьбу с наркоманией, а почаще выезжали по звонкам граждан…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции Калининград.Ru
