В начале марта управление Федеральной службы исполнения наказаний пригласило журналистов в колонию №4, расположенную в посёлке Колосовка Зеленоградского округа. С этого учреждения новый руководитель областного ведомства Алексей Чириков решил начать демонстрацию объектов, которые находятся под его контролем. Как живут заключённые в единственной в регионе женской колонии — в репортаже Калининград.Ru.
Дорога, которая ведёт к исправительному учреждению в Колосовке, незаасфальтирована. Служебный автомобиль УФСИН останавливается на импровизированной парковке напротив входа в колонию. Перед светло-голубым забором слева от металлических ворот стоит столб с табличкой «Свежий хлеб». Справа — проходная.
Журналистов просят подготовить паспорта и сдать технику: мобильные телефоны, флеш-карты и другие устройства, которые не требуются для работы. По одному приглашают за решётчатую дверь. Проверяющая, которую практически невозможно разглядеть за тонированным стеклом, требует пройти через рамку-металлоискатель. При выходе через следующую дверь — ещё один досмотр. Девушка с металлодетектором просит расстегнуть куртку и показать содержимое сумки.
Минуя проходную, попадаем на широкую дорогу, ведущую к добротному тёмно-красному зданию с большими окнами. Здесь нас встречает начальник исправительного учреждения Анна Катаева в сопровождении нескольких подчинённых. Чуть позже к делегации присоединяется руководитель УФСИН по Калининградской области Алексей Чириков.
Женская колония общего режима в посёлке Колосовка рассчитана на 639 заключённых. Сейчас на территории находятся 238 человек, ещё девять живут на участке поселения.
«У нас своё закрытое образование, и в этом образовании находятся граждане, такие же люди, которые просто ограничены в правах. Они лишены свободы, лишены избирательного права и должны в период отбывания своего наказания приблизиться к нормальным людям», — разъясняет приоритеты работы со спецконтингентом Алексей Чириков.
Экскурсию для представителей СМИ решают начать с производственных помещений. Большинство женщин занимаются янтарём: заключённые полируют сырец для последующей ювелирной обработки, сверлят и делают лечебные бусы. «Обучение проходит от пяти до десяти дней, здесь нет ничего сложного. Показываем, например, как правильно делать свёрлышки, чтобы минимизировать количество брака, чтобы у них была хорошая процентовка выхода готовой продукции», — поясняет мастер. Другие заключённые работают на швейном производстве и в пекарне. В ближайших планах руководства — запуск линии по выпуску сока и киселя.
На втором этаже находится жилой блок и помещения для свободного времяпрепровождения. Женские комнаты выглядят пустыми и неуютными. На кроватях — подушки, войлочные одеяла, аккуратно «упакованные» в простыни, и белые полотенца. Рядом стоят тумбочки, но на них тоже пусто — всё убрано в шкафчики. О том, что здесь кто-то живёт, говорят только таблички на кроватях с фотографией, фамилией, именем и номером статьи Уголовного кодекса. Совершенно иначе выглядят коридоры. Яркие детские рисунки и плакаты напоминают, скорее, летний лагерь. Женщины сами делают в помещениях ремонт и расписывают стены.
В свободное время заключённые могут посещать фитнес-зал, прогуливаться по светлому холлу, украшенному фотографиями Калининграда-Кёнигсберга, и смотреть телевизор в актовом зале. Рядом размещается парикмахерская и телестудия кабельного канала «Колоссальные новости», который транслируют в исправительном учреждении.
«Я училась на парикмахера, работала. Мне очень повезло, что здесь есть любимая работа. Платят нормально, — рассказывает журналистам мастер Татьяна. — Работаю с девяти до пяти. Всегда есть посетители. У нас девочки пишут заявления, снимают со своих лицевых счетов деньги и, когда заявление подписывают, мы договариваемся, когда им надо. Кому-то — на КДС (длительные свидания, — прим. Калининград.Ru), кому-то — на ККС (краткосрочные свидания), у кого-то — день рождения. Ходить в парикмахерскую можно хоть каждый день».
От всех других помещений разительно отличается комната психологической разгрузки. Стеклянный стол со свечами в изящном канделябре, пышный диван, подобранные в тон уютные кресла, сервант, расставленные по периметру цветы в горшках и синтезатор у окна напоминают, скорее, домашнюю гостиную. Два раза в месяц сюда приезжает психолог наркодиспансера.
«Сегодня у нас проходит тренинговое занятие, которое посвящено целеполаганию. Это очень важно для любого человека. Мы определились, что такое желание, мечта и цель, что первично, а что вторично. Сейчас мы учимся формулировать свои цели для того, чтобы они свершались, чтобы исполнялись наши желания», — рассказывает специалист.
На вопрос журналистов, не балуют ли заключённых, Алексей Чириков отвечает отрицательно.
Они должны иметь привычки нормальных людей. Они должны заниматься какими-то творческими процессами, физической культурой, самообразованием. Это необходимо для того, чтобы человек вышел на свободу и не пошёл, грубо говоря, грабить, а пошёл трудоустраиваться швеёй, кочегаром, плотником, столяром, искать работу для того, чтобы прожить.
А если мы будем держать его взаперти, в клетке, ничего ему не показывать, ничего не рассказывать, не учить, не давать возможности общаться с родственниками, что из него получится? — Обозлённый человек. <...> Кого мы выпустим из этих застенок? Я вас уверяю, это очень тяжёлая психологическая нагрузка, находиться ограниченно в этом пространстве, несмотря на то, что у них есть комната психологической разгрузки, физкультурный зал, возможность посмотреть кино… Это элементарные вещи, которые облегчают их психическое состояние.
Руководитель областного УФСИН утверждает, что нынешние тюрьмы и колонии — совсем не те учреждения, которые представляет себе большинство людей по старым рассказам заключённых, фильмам и статьям прошлых лет. «Заскорузлый, порой неправдоподобный образ каких-то тридцатых-сороковых годов, к сожалению, перебрасывается на сегодняшний день людьми, которые хотят создать негативный образ для государственных органов, в частности, для уголовно-исполнительной системы. Для граждан, для общества он всегда неприятен», — начинает долгий рассказ о калининградских и других исправительных учреждениях Алексей Чириков.
Во время беседы он просит журналистов донести до читателей, что весь смысл заключения — «на контрасте» и что в уголовно-исполнительной системе работают непростые люди. «Не хочу ничего сказать про любые другие структуры, но вот возьмём, например, полицию. Что они делают? Они раскрывают преступления, ловят преступников. Случилось преступление — они туда поехали, нашли следы, отпечатки пальцев и бегают, ищут преступника. Поймали его, посадили к нам в тюрьму на десять лет и забыли. А мы десять лет ещё из него человека пытаемся сделать», — улыбается Чириков.
Спустя два часа журналистов выводят к проходной. «Фамилия, имя, отчество», — доносится из-за тонированного стекла. После ответа в крохотном окошке появляется паспорт и мобильный телефон. За дверью — всё те же лужи и слякоть, но сейчас они уже не кажутся такими серыми. «Я сам себе и небо и луна, голая, довольная луна. Долгая дорога, да и то не моя», — звучит знакомая музыка из стоящего рядом автомобиля УФСИН.
