Новый прокурор Калининградской области Сергей Табельский, сменивший на этом посту Алексея Самсонова, поделился с журналистами впечатлениями от Калининграда, рассказал о пользе от своей «гражданской профессии» электромонтёра, пояснил, каким образом ведомство рассчитало среднюю взятку по региону и поразмышлял о наиболее острых проблемах в работе надзорных органов. Калининград.Ru публикует ответы Сергея Табельского на вопросы калининградских журналистов.
― На сегодняшний день правоохранительные органы нарушают закон, безосновательно отказывая в возбуждении уголовных дел. Не хотите ли вы расширить функции прокуратуры, взяв на себя эту работу?
― Это, на самом деле, очень серьёзная проблема. По-простому это называется волокита, когда отказные материалы по пять, восемь и десять раз отменяются, уголовные дела не возбуждаются... За это время утрачиваются доказательства, у людей в памяти стираются события, и даже когда потом по возбуждённому уголовному делу проводится следствие, многие доказательства утрачиваются. К тому же истекает, может быть, и срок привлечения к уголовной ответственности, и фактически работают «на корзину» как органы следствия, прокуратуры, так и органы дознания.
Вообще это, конечно, не моя функция ― обеспечивать следствие. Может быть, хотя бы поставить вопрос о
передаче прокуратуре полномочий по возбуждению уголовных дел... Это было бы неплохо. Один из проблемных вопросов тогда, конечно, сразу снялся бы. Для нас это очень серьёзная проблема ― отмена и последующее возбуждение уголовных дел по всем структурам: и по органам МВД, и по следственному комитету.
― У нас сейчас сплошь и рядом выделяются немалые деньги на проектно-сметные документации, на всевозможные концепции, стратегии. Эти документы разрабатывают, а потом кладут в ящик.
― Нет, вы знаете, их даже не кладут в ящик. Я здесь навскидку понял за это время, что происходит. Одним из первых моих поручений было выяснить, каким образом проводятся проектно-изыскательские и проектные работы. Основной бич ― это возникновение дополнительных работ в ходе строительства каких-то объектов. То есть, налицо определённые недостатки в работе проектных организаций. У нас их не так много. Эти организации должны нести ответственность точно так же, как и те подрядчики, которые недобросовестно исполняют свои обязанности, и должностные лица, которые должны контролировать это. Вопрос по проектным организациям ― это очень серьёзный, важный вопрос. Будем его отрабатывать.
И второе ― это те организации, которые будут контролировать ход и сроки строительства тех или иных объектов. Никто ответственности не несёт. Я посмотрел по возбуждённым делам ― 286-я и 293-я статьи, то есть «Халатность» ― это как раз эти структуры.
Те организации, которые осуществляют контроль, должны знать свои должностные инструкции, а если их нет ― разработать. Подписывать акты выполненных работ должны те лица, которые обладают полномочиями и которые подпадают под статью уголовного кодекса. Другого варианта нет. Это должны быть должностные лица. Доверять подписание актов выполненных работ абы кому ― инспекторам или делопроизводителям, которые мимо шли, ― недопустимо.
― Речь идёт о том, что ещё не было реализовано. Например, три миллиона выделили на концепцию Музея перемещённых ценностей, кто-то её разработал, но она в итоге не действует, 10 млн выделили на концепцию развития туризма ― то же самое...
― Ну, я думаю, это уже больше похоже на нерациональное использование. Документы лежат. Если мы спросим: «Почему вы положили?», они скажут: «Ждут своих лучших времён». Нет финансирования, нет ещё чего-то ― отговорок много, и они, в принципе, будут законные.
Тогда мы должны спросить с органов власти, которую выбираем и назначаем, о том, зачем всё это делается.
— По данным прокуратуры, средний размер взятки в Калининградской области составляет 217 тысяч рублей...
— Спасибо, я уже прочитал комментарий. Говорят, это прокурор установил минимальный размер. Я читаю комментарии. Это интересно, много чего можно узнать о себе. Хотя я отношусь к этому спокойно, потому что, вы знаете, пресса и читатели разные, и люди с разными подходами к жизни...
― Как известно, шоколадка у чиновников взяткой не считается. На ваш взгляд, начиная с какой суммы, подарок можно расценивать как взятку?
— Ну, законом установлено три с половиной тысячи... Здесь можно сказать ещё о том, что очень маленькие взятки работникам ГАИ дают, о том, что эти маленькие суммы могут даваться врачам, учителям и тому подобное. Это так называемая бытовая коррупция, которая среди нас живёт, и мы в ней живём. От этого никуда не денешься. Эти малые суммы вызывают, с одной стороны, смех, а с другой ― некое чувство злобы у населения. И это справедливое чувство злобы, потому что люди понимают, что идут уголовные дела, и суммы — миллиардные. Раньше миллионные были, а сегодня называем миллиард и как-то начинаем привыкать к таким суммам.
Но одно от другого не отделено. Я думаю, что это мелкое взяточничество — зло, нисколько не меньшее по своей опасности, чем то, которое исходит от взяток гораздо более крупного размера. Именно отсюда у всех идёт разложение и привыкание к тому, что нужно это делать. А сумма в 217 тысяч — это среднее, то есть количество фактов и тех сумм, которые проходят по уголовным делам.
— А есть данные о том, какие структуры у нас самые коррумпированные?
— Не хочу говорить, кто первый, кто второй, чтобы никого не обижать. Практически всё, что связано с распределением денежных средств, имущества, земельных участков и так далее, ― всё коррумпированное. Это все контролирующие органы, и правоохранительные в том числе, не исключая и органы прокуратуры. Здесь надо быть честным, наверное...
― То есть, с этим надо жить? Изменить ничего невозможно?
― Нет, нужно... как некоторые говорят, возглавить... (Смеётся.) Нет, нужно бороться с этим. Нужно понимать, что все должностные лица, все работники органов правопорядка и контроля приходят на работу не для того, чтобы просто посидеть и получить заработную плату, а для того, чтобы что-то реальное сделать. То есть, каждый должен идти на работу и работать. И моё кресло, должность прокурора области, ― это не просто для того, чтобы я руководил, а для того, чтобы я работал и чтоб был реальный результат. На нашем последнем совещании по итогам первого полугодия я настроил коллег на реальный результат. Людям же неинтересно, сколько мы внесли представлений и сколько было протестов, ― людям нужен реальный результат.
Вот тоже, почему мы сегодня говорим о судебных приставах и осуждаем их работу? ― Не потому, что они плохие, а потому, что нужно исполнять решения судов, иначе нарушается цикл судопроизводства, защиты прав.
Можно в суде подать иск, вынести решение и на этом успокоиться. ― Человеку абсолютно всё равно, какое решение вынесут, кто его вынесет и зачем, ― ему главное, чтобы вернули деньги, машину, земельный участок или передали квартиру.
― Как вам наш город?
― Вообще Калининград имеет достаточно высокий уровень по сравнению с центральной Россией, где-то,
может быть, с другими регионами. Особенно мне понравился город в плане чистоты. Очень чистый, не все могут похвастаться. Кто и как убирает, пока не знаю. Надо посмотреть, чтобы ещё лучше было. (Улыбается.) Но в этом плане всё хорошо. Ещё бы сохранить и отреставрировать наши старые здания, было бы вообще хорошо, на мой свежий взгляд.
― Какие впечатления от местных чиновников?
― Да, знаете, пока я весь в работе... Какие впечатления? Для меня, честно говоря, чиновники везде одинаковые. (Смеётся.)
― А ваш квартирный вопрос уже решён?
― Нет, квартирный вопрос не решён. Генеральный прокурор выделит деньги, будет покупаться служебная квартира, я в неё заеду, потом сдам. У нас уже отработанный механизм: по всем субъектам приобретается служебное жильё... Я в нём, как временный жилец, прожил с семьёй, уехал дальше. Вот я уехал из Калмыкии и оставил своё жильё Алексею Михайловичу (Самсонову, бывшему прокурору Калининградской области, ― прим. Калининград.Ru). Алексей Михайлович уедет, туда въедет новый прокурор.
У нас схема отработанная. Слава богу, что поступают так. Раньше прокурору надо было «выбивать» квартиру у муниципалитета, просить у губернатора. Но слава богу, что это всё отошло в прошлое, и сегодня гораздо проще. Генеральная прокуратура выделяет средства, покупает жильё, закрепляет имущество за федеральной собственностью, и я знаю, что я эту квартиру никогда не приватизирую, она никогда не будет моей. Даже мыслей таких нет. Я приезжаю в служебное жильё, отработал ― поехал дальше.
― А вы планируете дальше отсюда куда-то переезжать?
Могут завтра сказать: «Давай, до свиданья!», вполне. Это уже зависит от руководства, куда направят. А, может быть, останусь и здесь навсегда. Может быть, и понравится. Но квартиру придётся сдать в любом случае.
― А новую служебную машину не планируете покупать?
― Да нет, прекрасная машина, ей два года, «бегает». У меня точно такая же была в Калмыкии, я к ней привык.
― А детей будете определять здесь в школу?
― Ну, у меня младшей дочери 10 лет. Да, я буду определять её в школу. А старшие дети у меня уже взрослые, им больше 20 лет. Сын ― военнослужащий, дочь ― студентка.
― У нас сейчас всё идёт «под флагом» Чемпионата мира. Вы представляете тот объём, средств, который хлынет, и количество объектов, которые будут строить? ― Это будет уму непостижимо. С учётом того, что у вас нет специалистов финансовой проверки, как вы будете этот объём отслеживать?
― Я надеюсь, что по чемпионату нам поможет федеральный центр, потому что это объекты российского значения. Расходование средств, я думаю, будет проверять Счётная палата России, скорее всего. И там, наверное, механизм будет несколько иной. Наша основная задача будет только вовремя отслеживать тревожные симптомы и вовремя сигнализировать наверх.
Я вижу массу проблем, которые возникнут: это проблемы, связанные с размещением рабочих, с соблюдением техники безопасности, санитарных норм. Там будет масса других проблем. И, может быть, даже возникнут какие-то другие отношения, о которых мы сегодня даже не знаем и не подозреваем.
Наверное, я воспользуюсь тем положительным опытом, который наработан в Краснодарском крае. Я лично знаком с прокурором края и думаю, что у них за время подготовки к Олимпиаде в Сочи уже есть какие-то определённые механизмы для воздействия. Мы будем ориентироваться на то, что уже наработано, с учётом, конечно, своих особенностей.
― Ваша первая профессия ― электромонтёр. Хотелось бы узнать, вам эти знания по жизни пригождались? Когда вы в последний раз держали в руках паяльник?
― Паяльник — нет, но вообще-то лампочки вкручиваю. Если выключатель не работает, я уже, не боясь, знаю, куда что нужно поставить и что подключить. Я привык всё делать сам, в Калмыкии я один жил. Я умею всё сам. Я служил в армии, работал на заводе. Для меня всё понятно, в принципе, по жизни. Могу и обои поклеить, и полы сделать. Кроме электромонтёра я ещё работал электрообмотчиком, электрослесарем. Плюс, когда много снега, мы ещё и со снегом боролись. Это нормально, и хорошо, что у меня есть гражданская профессия.
