Всё это похоже на авантюру, а сами актеры порой называют это абсурдом, профанацией и злым экспериментом над их сознанием. Дело в том, что в наш театр приехали три режиссера – Никита Гриншпун, Андрей Корионов и Павел Зобнин. За пять дней они вместе с актерами драмтеатра должны поставить три спектакля. Таковы суровые правила той самой вышеназванной Лаборатории.
В этой игре участвует любой театр, рискнувший превратиться на неделю в сумасшедший дом. Смысл игры в том, чтобы привлечь к спектаклям новую публику - молодую и, может, не совсем-то и театральную.
За восемь лет существования Лаборатории показы наспех отрепетированных спектаклей состоялись в 60 российских городах. И всегда были сопровождаемы зрительским ажиотажем. Причина народного интереса к театральным эскизам — в выборе острых современных пьес и в нестандартных формах их воплощения на сцене. Спектакли играются в фойе, в коридоре, в мастерских… Случается и такое, что зритель входит в зал, а попадает в семейное общежитие – прямо в момент соседской разборки. И ему некуда деться — приходится вступить в плотный эмоциональный контакт с актерами и прочувствовать разыгрываемую драму как свою собственную.
Заварил эту кашу, то есть организовал Лабораторию театральный критик, эксперт Министерства культуры, директор фестиваля «Реальный театр», член экспертного совета Национальной театральной премии «Золотая маска» Олег Лоевский. При знакомстве представляется как «простой уральский паренёк».
Лоевский ищет по всей стране и привозит в провинциальные театры смелых молодых режиссеров, которые способны облечь в достойную сценическую форму порой «дикие» тексты своих современников.
Он считает театр вербовкой зрителей: «однажды в Прокопьевске на спектакль пришли шахтеры и так жарко обсуждали постановку…Зритель вербуется моментально, если с ним играют по правилам…»о
— Олег Семенович, что вы слышали про Калининград театральный, пока сюда не приехали?
— Да мало что. Что Евгения Марчелли съели, а больше – ничего и не слышно....
— Выходит, не очень-то в театральном плане у нас передовой город...
— Да какая разница! Как раз появление нашей команды в городе и говорит о том, что театр хочет двигаться вперёд, меняться. Ведь это главное, а не то, что было в прошлом. Главное, какие цели ставит театр. Есть желание проявиться на театральной карте России и вступить в серьезные взаимоотношения с театрами, которые на этой карте уже существуют. Здесь важен выбор аспекта — можно сказать, что мало кто знает, что происходит в театральном мире Калининграда, а можно сказать — они все ещё узнают!
— По каким критериям вы отбирали пьесы для Лаборатории?
— Какие могут быть критерии в искусстве? Их нет! Есть только субъективные суждения. Я предлагаю 150-200 пьес, а театр выбирает то, что он не пробовал никогда. Я выбираю то, что нравится мне — исходя из своего воззрения на театр как на место, которое должно помочь человеку жить в этом сложном мире. Помочь понять, что не будет простых сериальных предложений от этой жизни, а предложения будут очень трудные. Человек постоянно находится в ситуации выбора и выбор этот непрост. Особенно сегодня, когда многие традиционные институты находятся под угрозой — брака, любви, дружбы, институт самой жизни под угрозой!
— Откуда угроза исходит?
— От самого человека. Он потерялся, заблудился, попал в систему агрессии, нетерпимости, желания простых решений, однополярного мира, где есть белое и чёрное. Произошла ориентация на материальную часть жизни — на достаток, на финансы, на вечную молодость, на страх любви. Театр, который воздействует на человека воздушно-капельным путём — прямым человеческим общением, в отличие от плазмы, цифры, должен выступать за сохранение в мире определённого процента добра, взаимопомощи, понимания того, что другой испытывает такую же боль, как и ты.
— Разве такое возможно в принципе — поставить полноценный спектакль за три дня? Это что, действительно какой-то изощренный эксперимент?
— Никаких экспериментов мы не ставим, мы работаем, а работа — это дорога, которую осилит идущий. Здесь нет эксперимента, а есть знание театра, вера в творческие силы актёров и в то, что театр всегда внутри себя хочет развиваться. Во время Лаборатории актёры вспоминают свое прежнее юношеское горение, желание проявиться в своем деле. Таким экстремальным способом мы стремимся пробудить в актёре спящую творческую энергию, а то, что она есть у всех, я не сомневаюсь.
— Значит, то, что мы увидим на сцене, будет экспромтом?
— Это стресс. В экстремальных условиях человек показывает всё, на что способен. Артисты, как и все нормальные люди не хотят работать, а хотят отдыхать. У них есть внутреннее сопротивление — да зачем всё это, у нас есть запланированные спектакли, размеренная жизнь… Они если так и не говорят, то чувствуют — это точно. Первый день они очень сильно об этом думают, а на второй день понимают, что послезавтра — премьера… И на сцене режиссера никто видеть не будет, а будут видеть их. И вот тогда начинается некий продуктивный стресс. На этом стрессе мы и сидим. В это время происходит мобилизация сил.
— Не очень-то гуманный для актёрской психики способ работы...
— Да, не очень, а самый гуманный способ — это мягкая подушка и тёплое одеяло. И нулевой результат.
— Среди зрителей эскизы спектаклей находят отклик?
— И еще какой! У меня уже вторая Лаборатория в этом году, я только что прилетел из Норильска, где сейчас полярная ночь и серьезные минусы в температуре. Так вот там народ очень активно ходил на лабораторию, обсуждал постановки. Там было пять режиссеров, а не три, как здесь.
Из Калининграда я лечу в Пермь, где снова будет Лаборатория, оттуда — в Москву, потом в Таллинн… Творческая лаборатория — это очень востребованный сегодня способ оздоровления театральной атмосферы. Это новая профессиональная методика работы с профессиональным театром.
— Неужели это правда, и ни в одном из театров не было провалов Лаборатории?
— А что, очень хочется? Не было, потому что проваливаться нечему, бывают просто менее удачные эскизы. В этой деятельности даже отрицательный результат — тоже результат.
— У срежиссированных за три театральных эскизов может быть великое будущее?
— Это зависит от руководства театра. Каждую постановку мы будем обсуждать со зрителем, а потом предложим ему проголосовать и помочь определить судьбу наброска. Есть три варианта ответов: оставить как эскиз, продолжить работу и довести до полноценного спектакля или забыть как страшный сон. Конечно, окончательное решение — за руководством театра, но и на зрителей оно тоже оглядывается. И вот тогда режиссёра, чья работа понравилась больше всех, снова позовут, и он начнёт развивать начатую тему.
***
Последние новости таковы, что Калининградский драмтеатр уже превратился в дурдом — режиссеры Никита Гриншпун и Андрей Корионов поделили сцену пополам и одновременно репетируют две постановки — «Тестостерон» и «Бабу Шанель». В одной занят коллектив сугубо мужской, во второй — преимущественно женский. Актёры готовы взорваться от бушующего внутри них адреналина.
Завтра в Калининград прилетает Ярослава Пулинович — один из самый интересных драматургов современной России. Ей всего 25 лет, а её пьесы идут в США, Польше, Китае, Германии, Англии. Кроме того, она киносценарист, по ее произведениям активно снимаются фильмы. 26 января Ярослава Пулинович в сотрудничестве с актерами театра прочтет свою новую пьесу «Как я стал…» 27 января калининградцы увидят постановку московского режиссера Павла Зобнина по ее же пьесе «Жанна».
