Оканчивались сорок четвертые сутки нашего необычного дальнего океанского похода, соединившего Балтийск и всю Россию с Объединенными Арабскими Эмиратами и Южно-Африканской республикой. По своему значению и роли, он по праву занял место мероприятия не только военного, но и если говорить прямо — государственного, сблизившего Россию с ЮАР, не как родных сестер, но как будущих друзей и возможных союзников.
Корабль подходил к родным берегам, сразу включаясь во флотские учения, в которых нам отводилась роль «синих». Два месяца напряжённой боевой учебы не прошли даром. По приказу командира в воздух взмыл корабельный вертолет, управляемый подполковником Петровым. Осмотрев надводную обстановку на театре «военных действий», авиаторы сообщили о предполагаемой «тёплой встрече». Военно-морская база готовилась к «применению» ударного оружия. Но её планам помешала та самая воздушная разведка, которая доложила точно, где нас встречают малые ракетные корабли. И наши ракетчики не промахнулись! Флотские начальники радостно оценили работу экипажа «Настойчивого» на «отлично»!
Апрельское солнце встречало эсминец по-матерински тепло и ласково. Северный и южный молы Калининградского канала обозначили горячие объятия. Наша очередь заходить в канал, пришла, и мы стремительно приближаемся к дуге. Поворот корабля влево, разворот у второго бассейна, и корма у стенки нашего фирменного причала. На берегу, раздувая щеки, дуют в трубы трубачи оркестра бригады морской пехоты. На стенке выстроились все наличные силы дивизии. Вдоль строя с громкими криками носятся заместители ее командира, наводя и без того «отличный» порядок. Как эта картина контрастирует со спокойными капиталистическими порядками. Там в ЮАР, кроме горлопанистых пакистанцев и нас русских, больше никто не имел привычки разговаривать на высоких тонах! А тут, как всегда! Значит приплыли!
Бесстрашный и лихой капитан 1 ранга дядя Вася Гриднев, по-казацки браво переходит на строевой шаг, для доклада Командующему. Расстояние между начальниками стремительно сокращается, в воздухе зависает непродолжительная тишина…
И в этот момент мой трехлетний Артемка громко прокричал: «Папа-а-а-а!» Комок подкатил к горлу. Его голос показался мне очень одиноким в этой звенящей тишине. Но дистанция строевого разгона замкомдива закончилась, и хриплый мужской голос прозвучал четко, заставляя мурашек дружно забегать по спинам, замерших в стойке ожидания матросов, мичманов и офицеров.
Трап спущен, адмирал Егоров спокойно поднимается на борт. Перспективный офицер и командир, пока еще капитан 2 ранга Олег Будин решительно производит доклад. Живой поток офицеров штаба флота, дивизии и бригады хлынул по шкафутам и коридорам «Настойчивого». Сейчас мы герои, и поэтому замечания могут появиться только потом, а пока все ждут главного — встречи с родными и близкими! Артёмка бросается в мои объятия первым.
Вот, и все позади. Занимаюсь личным составом. Бегаю по столовой, рассаживая народ по баночкам (корабельным скамейкам), встречаю артистов флотского ансамбля песни и пляски, периодически заскакиваю в каюту к своим. Там семья и Сергей Сафонов — мой боевой товарищ по флотскому спецназу. Уже открыта заветная бутылочка юаровской водки на можжевельнике, первая рюмка пошла! А за ней и вторая прошуршала. Медный голос дежурного по кораблю строго сообщает: «Заместителю командира корабля, просьба, срочно прибыть в кают-компанию офицеров!». Я спокоен, старший политработник Коля Платицын должен взять всё на себя. Но что-то не понравилось в его докладе заместителю Командующего по воспитательной работе, и я лечу наверх. Праздничная атмосфера, царящая в кают-компании, слегка натянута. Я бодро подлетаю к Командующему. Начинаю тараторить о том, что прибыл по его приказанию. Адмирал, по отечески, кладет свою руку на моё плечо, и становится понятно, что доклада не избежать!
Не теряясь, перехожу на факты воспитательной работы. Выручает Адам Адамыч (ныне начальник защищённого командного пункта флота, а в прошлом начальник штаба противолодочной дивизии). Он решил прогнуться, запустив тостом за здоровье Командующего. Кажется, что будущий начальник военно-морской института, а затем и академии имени Н.Г. Кузнецова попал в точку! Член Военного совета контр-адмирал Касьянов мягко останавливает меня на полуслове: «Ладно, не надо дальше, доложишь потом!» И я улетаю в каюту к своим. Позже у трапа адмирал Егоров потреплет моего сынишку по головке, и скажет, что Артём станет Командующим Флотом! Мне чертовски приятно, что Владимир Григорьевич попрощался лично со мной и моим сыном. В глубине души таится надежда, что не забудут меня и флотские кадры, но кадры забудут, и через год я подам рапорт на увольнение. Жаль, а ведь сегодня я герой, мечтающий стать адмиралом флотоводцем! Но это другая песня и об этом пока не будем.
Свирепые шторма Северного моря и Бискайского залива заставили экипаж эсминца использовать все запасы лекарств, спасавших от морской болезни. Огромные волны в буквальном смысле вырывали куски металла из корпуса могучего корабля, срывали спасательные плоты, ломали гюйс-шток, заливали морскую воду в отсеки. Экипаж, борясь с непогодой, делал всё возможное. Ловкие и бесстрашные боцманы, балансируя по скользкой, улетающей из-под ног палубе, самоотверженно крепили корабельное имущество по штормовому.
Ходовую вахту четыре часа через четыре приходилось нести только старослужащим морякам и нашим немногочисленным контрактникам, у которых от нагрузки голова шла кругом. Молодежь, пришедшая на корабль совсем недавно, была ещё не способна даже стоять в вертикальном положении!
Когда перед выходом в море Командующему флотом доложили о качестве пришедшего на корабль молодого пополнения, он просто схватился за голову! Неужели флотским кадровикам и психологам нельзя было подобрать контингент, далёкий от вредных привычек, имеющий хотя бы среднее образование, полную семью и простое желание служить на корабле!? Ведь впереди дальний океанский поход — выполнение боевой задачи в мирное время!
Сборы были не долги, всего за два месяца экипаж склеили, сплотили, отработали и подготовили по специальности. В неимоверно сложных условиях моряки успешно сдали первую и вторую курсовые задачи и с чувством личного удовлетворения отошли от засыпанного снегом февральского балтийского причала, оставив на берегу свои семьи и молодого матроса алтайца охотника Монгуша, у которого случился аппендицит, и еще десяток молодых бойцов, прикинувшихся безнадёжно больными.
Для подъема боевого духа личного состава в штормовых условиях по приказу Большого Зама (заместителя командира корабля по воспитательной работе) по телевизионной системе «Экран-32», работавшей как часики, ежедневно в утреннее время демонстрировали патриотические фильмы «Адмирал Ушаков», «Мы из Кронштадта», «Чапаев», «Малахов курган», «Неуловимые мстители», «Белое солнце пустыни» и «Освобождение». Лежавшие вповалку молодые матросы, смотрели ранее неизвестные им кинокартины, удивляясь тому, что они гораздо интереснее американских. И боевой дух экипажа рос не по дням, а по часам!
Были и курьёзные случаи. Однажды в жестокий шторм, получив указание командира корабля, дежурный офицер производил осмотр. Обходя корабль, он на минуту заглянул в матросский гальюн (туалет), и увидел там четырех укачавшихся корабельных котов, которые лежали вверх брюхом, не подавая признаков жизни. Вдруг в помещение, склонив голову как бык перед корридой, стремительно влетел молодой матрос, наверно чувствовавший себя не очень здорово. Было заметно, что боец ничего не замечает вокруг, мечтая немедленно «облегчить душу». Обезумевший от качки, он средневековым тараном врезался в грудь высокого и стройного дежурного офицера. Тот покачнулся и, теряя равновесие, грохнулся прямо на импровизированный матрас из лежавших в «коме» разноцветных животных. Те отреагировали довольно вяло, наверно им было уже все равно!
В Бискайском заливе гигантская океанская волна доводила корабль до крена, позволяющего офицерам, находившимся за обеденным столом кают-компании, то взлетать вверх над сидящими напротив коллегами, то опускаться вниз, рискуя попасть под смачную струю горячего борща из тарелки соседа напротив. Питаться в столовую личного состава и кают-компании офицеров и мичманов из-за полного отсутствия аппетита поначалу приходили далеко не все.
Пройдя скалистый Гибралтар, форштевень «Настойчивого» заскользил по спокойной и вальяжной сине-фиолетовой волне Средиземки. Появилась возможность заняться боевой подготовкой и покраской корабля, так необходимой для заходов в иностранные порты и сохранения корпуса в нормальном состоянии. Человеческий муравейник закопошился, оттирая и отчищая металл от смешанной с морской солью ржавчины.
Дальний поход и боевая учёба всегда идут «бок обок». И началась эта учёба с полётов корабельного вертолёта. Наши авиаторы установили новые рекорды флотского значения. Потом были учения с применением артиллерии и постановкой противоракетных помех. Изображая морской бой, мы вызвали справедливую тревогу у натовских адмиралов, более десяти лет не видевших у берегов Северной Африки российских боевых кораблей, а тут красавец-эсминец в полной готовности. Похоже, что их флотоводцы долго не могли прийти в себя, разбираясь в причинах нашего появления. Натовская морская разведка судорожно просчитывала варианты и ситуации, пока не поняла, что видит своих будущих конкурентов на выставке морских вооружений в Арабских эмиратах.
Морская лирика начиналась вечерами. После ужина многие свободные от вахты моряки эсминца, прикомандированные курсанты военно-морских институтов и музыканты образцового оркестра штаба Балтийского флота высыпали на ют корабля для перекура и наблюдения за великолепной картиной заката огромного южного солнца на фоне разноцветных облаков. В спектре вечерних оттенков жёлто-фиолетового неба все искали знаменитый зелёный луч.
Постоянно, как на вахте сменяя друг друга, нас сопровождали стаи веселых, жизнерадостных и удивительно разномастных дельфинов. На виду у всего экипажа они устраивали подвижные игры с акробатическими упражнениями, не отставая от идущего средней скоростью корабля. Всё необычное и экзотическое замечалось нашим Комдивом. Он периодически по корабельной трансляции сообщал экипажу то о появлении огромного кита, то об исторических событиях, связанных с подвигами наших предков на просторах Средиземного моря. А на палубе и надстройках частенько встречаются небольшие птички, летящие на Север, возможно держащие курс на нашу далёкую Родину.
Пересечение часовых поясов, приводит к переводу корабельных часов на новое время. Сохраняется раздражительность общего настроения, сформированная ещё в период подготовки к походу и плавания в штормовых условиях. Попытка Большого зама объявлять утренний подъём экипажа с юмором под песню группы «Русский размер» и профессора Лебединского «Спи мой мальчик маленький, спи мой сын!» болезненно воспринимается адмиралами и офицерами походного штаба. Да, наличие на борту сразу двух адмиралов, неоднократно вызывало ироничные вопросы даже у иностранных моряков! После веселого «Подъёма» состоялась неудачная попытка начальника Калининградского военно-морского института имени адмирала Ушакова изъять магнитофонную кассету с песней. Но, увы! Его ждала неудача — «кто в доме хозяин!»
С песней и мелодией связана еще одна курьёзная история. Неоднократно в обеденный перерыв из корабельных динамиков звучал song той же группы и профессора Лебединского о крейсере «Аврора». По тексту можно было понять, что два чудака пытались взорвать легендарный крейсер еще до того, как им был произведён исторический холостой залп по Зимнему дворцу. Но не смазанная шлюпочная уключина помешала им повернуть колесо истории вспять. И тогда руководитель подрывников с отчаянием в голосе очень убедительно пообещал своему сообщнику: «Я убью тебя лодочник!». Как ни странно, но эта песня стала неофициальным гимном нашего похода!
В кормовой машине вышла из строя вентиляция, температура повышается до восьмидесяти градусов по Цельсию! Машинисты-котельные способны нести вахту только по двадцать минут. После наступает потеря сознания. Молодые матросы и ждущие увольнение в запас «годки» держатся, как боевые матросы при Цусиме — до последней возможности! Неисправность была быстро устранена, но послужила серьезным экзаменом для наших механиков.
Подходим к Суэцкому каналу, планируется дозаправка эсминца и одного из двух сопровождавших нас танкеров. Второй танкер, отдав нам почти всё свое топливо и пресную воду, убывает обратно в Балтийск. А командир корабля в это время решает вопросы с местной египетской администрацией о нашем включении в караван, готовящийся к заходу в легендарный канал, рассекающий янычарским ятаганом вековые пески между Аравийским полуостровом и Африкой.
На совещании походного штаба кипят страсти. Как будем противостоять предполагаемому вторжению египетских торгашей?! Даже рассматривается вероятность того, что арабы могут попытаться добраться до верхней палубы и стоящего на специальной площадке противолодочного вертолета. В спор с моряками и медиками решительно вступают наши героические лётчики. «Адмиралов на флоте хоть пруд пруди, а вот заслуженных вертолётчиков России единицы!» — заявляет воздушный асс, он же заслуженный лётчик Российской Федерации «настоящий полковник» Юрий Васильевич Бида. И все осталось так, как сказал авиатор!
Наступает время якорной стоянки и дозаправки кораблей. Вода и топливо льются рекой, а экипаж с огромным удовольствием моется под душем. Позже мы научимся осуществлять заправку и передавать посылки с Большой Земли прямо на ходу, не снижая скорости. А пока офицеры с удовольствием парятся в сауне, предвкушая интересные эпизоды, которые могут возникнуть на рейде Порт-Саида.
А в это же время прикомандированный со сторожевого корабля «Дружный» матрос-сигнальщик, пытаясь проникнуть в хлебопекарню, чтобы полакомиться свежим и горячим хлебушком, срывается с вертикального трапа. Он падает с трехметровой высоты вниз на палубу, и, остается живым, ломая только лучезапястный сустав. Принимается решение отправить сигнальщика в Балтийск на борту уходящего судна. Жалко, приметы приметами, а что делать?
Вот и Порт-Саид, его огни и светящееся окна напоминают нам оставленный далеко-далеко за семью морями домашний уют. Египетские торговцы на своих расписных шлюпках-фелюгах подходят прямо к борту танкера и пытаются взять его штурмом. Капитан «Лены» принимает волевое решение: « Пожарные шланги и стволы к бою!». Попытка вторжения оказалась неудачной, непрошеные гости вместе со всей своей экзотикой смыты за борт мощными струями воды.
На ют эсминца к швартовым командам выходят Старпом и Большой Зам. Для острастки они одеты в оранжевые жилеты, а из-за их спин просматриваются стволы АК-74. Вид у начальников свирепый и решительный, вызывающий у арабов заметную нервозность. Наконец, трап поднят, и дан самый малый вперед. Эсминец начинает движение на юго-восток.
