Письма пишут — ответы получают, но этим домики не обогреть

Чиновники или не слышат, или, скорее всего, не желают слушать: у них дела! Это у нас проблемы.

Судите сами: появились управляющие компании, внедрили «процедуру одного окна», привели власть чуть ли не к каждому подъезду — и это всё для нашего блага. Почувствовали, что жить стало лучше, жить стало веселей?

Но не успокаивается чиновний люд. Не секрет, едва ли не треть домов в сельских районах области отапливается или углём, или дровами. Углём — дорого, дровами — дешевле.

И обеспечивали дровишками граждан лесхозы, их у нас в области было двенадцать, трудились в лесхозах около двух тысяч человек.

Но кому-то в одном из федеральных ведомств показалось, что мало денег лесхозы отчисляют в бюджет, а посему нужно леса сдавать в аренду. И с первого января 2007-го года лесхозы начинают умирать, а лесные угодья попадают в аренду в частные руки. Сегодня в регионе более 80% лесов — в частном пользовании.

Слов нет, казна пополнилась и значительно, но аренда — это палка о двух концах: не скажется ли на состоянии лесов?

Но как уничтожение лесхозов повлияло на снабжение дровишками жителей области? — Самым прямым образом. Теперь заказ на выделение делянки под вырубку жителю, допустим, Советска, необходимо сделать аж в Краснознаменске, где расположено лесничество.

Ну, скажите, в состоянии ли семья пенсионеров осилить этот маршрут, чтобы заключить договор? А жителям, к примеру, поселения «Куршская коса» надо отправляться… в поселок Космодемьянский, хотя раньше дровами их обеспечивали работники Национального парка.

Лесхозы, кстати, не всё и не везде уничтожили. В Ленинградской области призадумались да кое-что оставили. У нас же, где лесхозы и трогать было нельзя, — не Сибирь, лесами не богаты — господин Романов, министр в правительстве Бооса, сделал всё возможное, дабы лесхозы по миру пустить — уже в 2008-ом начались массовые банкротства, следовательно, распродажа техники, зданий и т. д.

Некоторые директора, чтобы хоть как-то на зарплату наскрести, резали пилорамы и сдавали на металлолом: больше выручишь, нежели судебные приставы с молотка продадут.

Кстати, коллективы лесхозов худо-бедно, но сажали лес, обхаживали делянки, да и в бюджеты денежки всё же капали.

Пришедший же на смену арендатор, выплачивающий ежегодно арендную плату, думает, понятное дело, не об уходе за лесом: вернуть потраченное и получить прибыль — для него это главное. Тем более, срок аренды пока десять лет.

И под нож идут особо ценные породы — дуб, ясень, которые исчезают на глазах. И некогда думать о воспроизводстве или организации, скажем, мало-мальской противопожарной службы. Пока, вот уже третий год, погода благоприятствует, а случись засуха…

Но вернёмся к дровишкам. Жители поселения «Куршская коса» письма пишут в региональное правительство: объясните, мол, почему нужно заключать договор с лесничеством, контора которого в посёлке Космодемьянский, когда под боком — предприятия Национального парка, у которых раньше дровишки покупали.

А им в ответ: «на основании распоряжения, согласно которому «Национальный парк «Куршская коса» ныне является Федеральным государственным бюджетным учреждением».

Разобраться в хитросплетениях и специалисту не под силу, а старушке — уж точно. И никак она в толк не возьмёт, что теперь у коллектива парка нет собственного кода бюджетной классификации. Не очень понятно?

Хорошо. Нет КБК — не мог и зачислить денежки на счёт, его-то нет. Раньше средства зачисляли, потом переводили в лесное агентство при правительстве области. Но лишние переводы — лишние траты, решили наверху и ситуацию упростили. По логике бабуля должна была бы договор на делянку заключить… с лесным агентством.

Но там чуть ли не грудью вперед — у нас, мол, и так более четырёх тысяч договоров, а тут ещё едва ли не тысяча дополнительно, это если подключить жителей поселения «Куршская коса».

Бабуле в этих играх чиновников разобраться не под силу, да и не к чему? — Ей дрова нужны.

И вот тут чудесный пассаж со стороны тех, кто инициировал изменение статуса. Национального парка. Из ответа господина Ердякова, и. о. Руководителя Департамента лесного хозяйства по Северо-Западному Федеральному округу:

«Департамент рекомендует… получать доверенность на заключение договоров купли-продажи лесных насаждений для собственных нужд граждан в органе государственной власти субъекта РФ — Агенстве по охране, воспроизводству и использованию объектов животного мира и лесов Калининградской области».

Любопытно, не правда ли? В принципе нельзя, но если договориться…

— Пытаемся, — улыбается Людмила Поплавская, заместитель директора Национального парка. — Для нас, конечно, снабжение жителей дровами — не самое главное. Сейчас то, что отдавали на топку, пускаем на укрепление берегов, делаем настилы. Но люди-то страдать не должны. Вот и мы включились в переписку.

Писем, запросов, ответов хватает. И за этим валом уходит в тень то, что вскоре станет жёсткой реальностью, как понимает Поплавская.

О чём я? Не каждому жителю поселения «Куршская коса» по силам оплатить поездку в Космодемьянский. Значит, появятся помощники-добровольцы, но отнюдь не альтруисты.

Несколько ребят побегают по домам, подскажут — как написать заявление в лесничество, туда съездят, документы оформят и гражданам отдадут. Думаете, тимуровцы?

Никак нет. Какую-никакую, а плату возьмут. Но главное не это. Сколько нужно семье дровишек на год? Ну, три, ну, пять кубов. Бравые же ребятишки всё оформят с превышением, превышение же пустят налево — заработают. Всё, вроде, по-честному — не задаром же крутились, гонорар! Следственные органы могут спать спокойно — чистой воды предпринимательство.

Любопытно тут вот что. Жители поселения «Куршская коса» звонят, спрашивают, пишут письма, в конце концов, собирают сходы. Один такой прошёл недавно в посёлке Рыбачьем.

Пришли люди, пришёл директор Национального парка Анатолий Калина, пришли его замы, а вот местную власть на сходе не заметили, никого.

Вероятно, у руководителей поселений или дровишки есть, или отапливаются они неким иным способом, возможно, и вовсе — морозостойкие.

На сходе же вновь писали письмо-обращение, на этот раз губернатору. Переписка словом, продолжается, а до зимы — всего ничего.