Между прочим, это давнее воспоминание имеет самое непосредственное отношение к теме статьи — судьбе региональных льгот, пока еще предусмотренных законом об ОЭЗ.
1
Как это ни печально, но принцип, сформулированный в свое время одним из наших премьеров (впрочем, на этот счет есть разные версии), «хотели, как лучше, а получилось, как всегда» — неизменно работает не только на федеральном, но и на региональном уровне. В свое время, когда Ю.С. Маточкин и его команда продвигали в Москве идею свободной экономической зоны, у них перед глазами, надо полагать, был пример Восточной Пруссии.
Правда, в советское время эту провинцию предпочитали называть логовом, зловещим гнездом и острием «натиска на Восток», но те, кто занимался экономикой, знали: ничего подобного. На самом деле кенигсбергщина была торговым представительством Европы в российской империи, если хотите — российско-германской ярмаркой: 17 наиболее развитых русских губерний торговали с западными соседями через Кенигсберг. И вся промышленность региона, вся его инфраструктура выстраивалась именно под эту деятельность.
Когда в результате Первой мировой войны привычное мироустройство этой части Европы развалилось и Россия на какое-то время выпала из международной торговли, сильнее всего это ударило именно по Восточной Пруссии: она обнищала и отсюда начался отток населения. Потому вовсе не случайно гауляйтер Кох, присланный правительством Германии спасать положение, одной из первых своих задач считал возрождение товарообмена с Востоком. В кратчайшие сроки Кенигсберг ожил, а Восточно-Германская ярмарка к началу очередной мировой войны стала второй по величине в рейхе и первой в Восточной Европе.
А вот в результате распада СССР ситуация поменялась на диаметрально противоположную: эта территория превратилась из торгового представительства Германии внутри Российской империи в некий форпост России внутри Северной Европы и ее торговые перспективы казались вполне очевидными: если на калининградском полуострове больше не предполагается строить окруженную со всех сторон военно-морскую крепость, то ему сам бог велел стать уже не Восточно-Германской, а Западно-Российской ярмаркой.
Думаю, именно так объяснял в Москве наш губернатор свою задумку — и довольно точно угадал нужный момент: страна еще только выбиралась из-под обломков железного занавеса и Берлинской стены, и ей приходилось по-новому строить отношения и с традиционными торговыми партнерами, и с бывшими своими частями и сателлитами — в первую очередь Прибалтикой и Польшей.
Ну, а Калининградская область, с промышленностью и инфраструктурой абсолютно не рассчитанными на раздельное с Россией существование, вообще повисла на шее метрополии как гиря. Так что если ребята хотят попробовать выживать сами, то флаг им (российский, разумеется!) в руки. К тому же если все будет по росписи Маточкина, то и для страны от той СЭЗ может проистечь немалая польза. Однако вскоре выяснилось, что Юрий Семенович, рассчитывая, что в области начнет развиваться промышленность, ориентированная на экспорт в Европу, не учел минимум два фактора…
2
Во-первых, не очень-то нас в той Европе ждали! Конечно, Запад всячески приветствовал демократические перемены в некогда столь страшной России и был искренне рад за многострадальный русский народ, но радость — радостью, а денежки врозь. Как говорят американцы, ничего личного, это бизнес. Тем более что на первых порах у нас и промышленности-то (не то что ориентированной, а хотя бы способной на экспорт) практически не было — разве что ЦБЗ, рыбопромышленный комплекс да кое-что из высоких технологий: «Кварц» и «Факел».
С первыми двумя справились быстро: рыбаков задушили квотами, экономическими зонами и перекупили на корню, а целлюлозников добили «зеленые». Помнится, один из наших ЦБЗ выпускал целлюлозу высшей марки, допущенную в Европе для изготовления детских подгузников. Такой в России ни тогда, ни сейчас никто не делал. К тому же она была еще и дешевле, чем у конкурентов калининградцев, скандинавов. Однако наши «зеленые» устроили бешеную травлю бумажников, а когда ЦБЗ накрылся медным тазом, то они получили нехилую международную премию. Как вы думаете — где? В Скандинавии, разумеется…
Что же до «Кварца» и «Факела», то они хотя и работали на самых передовых технологических рубежах, но их продукция, вроде «Токомаков» или плазменных двигателей для космических кораблей, по определению была штучным товаром, и экономики региона на ней построить было нельзя.
Забегая чуть вперед: мы только сейчас и по чуть-чуть начинаем воплощать в жизнь мечту Маточкина: развивать производство, ориентированное на экспорт — например, «Содружество-Соя» или «Лесобалт». Не машины и станки и не электроника, конечно, но хоть что-то… Да и эти зачатки нового, по большому счету, стали развиваться только после того, как закон о СЭЗ сменился законом об ОЭЗ. Ибо, как уже говорилось, помимо того, что Россию, невзирая на все восторги, в Европе вовсе не ждали, и в Калининграде, и в Москве не учли и кое-чего еще…
3
Так уж получилось, что торговать в советской России было делом не самым почетным. Однако люди с предпринимательской жилкой встречались, только жилка та называлась «родимыми пятнами капитализма». Люди, генетически пораженные этой болезнью, чаще всего уходили в криминал, неважно — в советской ли торговле они работали или создавали нелегальные цеха и целые подпольные синдикаты.
А тут, с концом советской власти, все вдруг переменилось — и первыми в разрешенное предпринимательство ринулись те самые, изначально и психологически настроенные не столько на созидание, сколько на нежелание делиться с государством, на конфронтацию с властью, на элементарный обман всех и вся.
Применительно к свободной экономической зоне «Янтарь» это означало следующее: нарождающиеся предприниматели очень быстро поняли, что в Европе их никто не ждет. Более того: им стало очевидно, что пробиваться на европейские рынки — это дорого, требует большой и серьезной работы и времени. Зато с другой стороны лежала огромная Россия с ее необъятным, по нашим, калининградским меркам, рынком, на котором не хватало и того, и другого, и третьего, и четвертого… Да и нормы доходности в России кратно превышали те же нормы в цивилизованном мире: там где в Европе 5 процентов прибыли — уже здорово, у нас и за 30—40 процентов наценки еще подумают, стоит ли чесаться. Да плюс еще льготы СЭЗ…
Короче, случилось то, чего, я думаю, не ожидал ни Маточкин, ни в Москве: калининградщина стала не коммивояжером России в Евросоюзе, а посредником чтобы не сказать паразитом, на пути экспорта из Европы в Россию — и в столице сначала изредка, а потом все чаще и чаще стали называть эксклав «черной дырой» и обвинять в нанесении все более серьезного ущерба казне государства.
И тогда появился новый вариант закона о СЭЗ — закон об ОЭЗ, переносящий большую часть льгот с мелкого и среднего бизнеса на крупный: видимо, предполагалось, что крупный бизнес более законопослушен и лоялен к государству. Может быть — но только не в России. И хотя обвинений КО в «чернодырости» стало меньше, но основной задачи поворота калининградской экономики от импорта к экспорту не решил и новый закон: нам по-прежнему выгоднее доработать слегка (кто насколько сумеет) что-то ввезенное и перепродать в Россию, чем упираться, выходя на европейский уровень и пробиваясь на иностранные рынки.
4
И вот тут федеральному центру повезло, а нам нет. Конечно, ни одна из мыслимых московских властей не посмела бы собственной волей отменить закон об ОЭЗ, как бы он ни раздражал государство: последствия могли оказаться самыми непредсказуемыми для РФ. В лучшем случае Москва усекала бы его, как тот хвост у собаки, по частям, растянув процесс на десятилетия, но случился форс-мажор: образование сначала Таможенного Союза, а потом и вступление в ВТО. Отмазка железная: а мы при чем? Все претензии к Всемирной торговой организации, в чьи заскорузлые правила никак не влезает ОЭЗ. Уж мы бились-бились, бились-бились… восемнадцать лет бились, ну, не отказываться же ради вас…
Хотя, думается, в столице облегченно вздохнули и перекрестились не только по поводу окончания эпопеи с ВТО и Таможенным Союзом, но и по поводу разрешения вопроса с калининградской ОЭЗ: федеральный центр вроде как и не виноват — это уже международные дела, а калининградскому бизнесу волей-неволей придется поворачиваться лицом к Европе и начинать вкалывать по-настоящему…
Во всяком случае, большинство экспертов сходится на том, что (цитирую обозрение «Таможенный Союз») «…вступление России в ВТО приведет к снижению ввозных пошлин, причем в первую очередь на импортные комплектующие и сырье. “Это сделает продукцию калининградских предприятий на российском рынке менее конкурентоспособной”, — полагает эксперт.
“С другой стороны, — продолжает он, — могут улучшиться условия для экспорта. “Таким образом, ВТО будет способствовать переориентации экономики Калининградской области на внешние нероссийские рынки”». Чего, собственно, и хотела Москва с того самого момента, когда была принята самая первая редакция закона о калининградской СЭЗ «Янтарь».
Иными словами, центру надоело ждать, когда у наших бизнесменов возрастет сознательность и патриотизм, а следовательно, надеяться на продление льгот после 2016 года не стоит. Ибо сказано: не знаешь — научим, не можешь — поможем, не хочешь — заставим. А не дойдет через голову — дойдет через ноги.
Насчет первого и второго не уверен, а до третьего и четвертого осталось всего ничего — четыре года…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции Калининград.Ru
