Родился Эрнст Теодор Вильгельм Гофман 8 января 1776 года в Кёнигсберге. Отец Кристоф Людвиг Гофман служил королевским юристом. Биографы отмечают, что он был человек настроения и весьма склонен к пьянству. Мать Луиза Альбертина Дерфер была женщиной крайне религиозной и не в меру истеричной. Супружескую жизнь этих разных людей сопровождали скандалы, которые через несколько лет после рождения сына и привели к разводу. Эрнст Теодор вместе с матерью переехал в дом Дерферов. Единственным человеком, от которого мальчик хоть немного получал любовь и заботу, была тётя Иоганна, остальные, включая мать и бабку, были к нему вполне равнодушны.
Основное образование Гофман получает в лютеранской школе. Уже в 12 лет он свободно играет на фортепиано, органе и скрипке. Очевидно, уже тогда он думает что предпочесть: стать юристом, как заведено в семье Дерферов, или всё же музыкантом. В 1792 году Гофман поступает на юридический факультет Кёнигсбергского университета, не оставляя при этом занятий музыкой. Впервые услышав оперу Моцарта «Дон Жуан», Гофман потрясён. Он даже возьмёт себе второе имя Амадей в честь кумира. Здесь судьба сыграет с ним злую шутку: как и Моцарт, он всю жизнь будет много работать и не меньше страдать, пребывая в вечной нищете. Будучи студентом, Гофман встретит свою первую любовь.
Объектом его поклонения станет Дора Хатт, замужняя женщина, мать пяти детей. Ему было 17, ей 26. Гофман давал ей уроки музыки. Их встречи продолжались четыре года, но как бы ни скрывали они свою любовь, слухи об их связи пошли гулять по Кёнигсбергу. Когда у Доры родился шестой ребенок, намёки на отцовство стали невыносимы. Гофман был вынужден покинуть Кенигсберг.
Праздность и скука являются богами и покровителями Кёнигсберга, ибо и люди, которых можно здесь видеть, и воздух, которым они дышат, кажется, не внушает ничего иного.
Именно так отзывался о Кенигсберге и его жителях самый язвительный критик этого города Фридрих Второй Великий по прозвищу старый фриц, имея на то свои причины. В 1796 году Гофман отправляется в городок Глогау в Силезии. Там у него была солидная поддержка в лице дяди, занимающего видное положение в городе. В течение двух лет Гофман работает протоколистом в суде.
По некоторым сведениям, Гофман ездил к двоюродному деду Фэттену в Росситен, сегодня это посёлок Рыбачий. То, что он пережил, позже нашло отражение в его новелле «Майорат». Действие новеллы происходит в старинном замке на южной косе. Юный герой, родственник и помощник старика-нотариуса, влюбляется в богатую баронессу. Прототипом послужила всё та же Дора. Любовь принесёт героям новеллы больше страданий, чем радости, и закончится разлукой. Много лет спустя, оказавшись в Росситене, герой новеллы узнает, что баронесса умерла, а замка уже нет. Спустя много лет Гофман приезжает в Кёнигсберг и узнаёт о смерти своей возлюбленной Доры.
В тот момент, когда Гофман уже ставит крест на своей жизни, он получает неожиданное назначение в Берлин. Бурлящая жизнь Берлина сразу понравилась Гофману. В этот период он много рисует, копирует произведения античных мастеров, совершенствуется в портретной живописи, сдаёт экзамен на чин асессора, после чего получает назначение в Познань. Уезжать из Берлина он, конечно же, не хочет. В Познани происходит его встреча с Михалиной Рорер-Тшциньской. Он, не раздумывая, в июле 1802 года венчается, попутно разрывая помолвку со своей кузиной Минной Дерфер. Мягкая и терпеливая Михалина станет его верным другом.
Миша, как он ласково её называл, будет прощать мужу всё: постоянное безденежье, странности, перепады настроения, чрезмерное пристрастие к алкоголю, любовь к другой женщине. Она так и пронесёт этот крест — крест жены гения, а Гофман так и будет разрываться между двумя мирами, обыденной реальностью и фантазией, бытом и иллюзией. Брак с дочерью писаря, полькой привёл к разрыву с семейством Дерферов. Для Гофмана это означало крах всех его надежд, ведь при этом он терял финансовую поддержку богатого дядюшки. Положение, в котором оказался Гофман, осложнилось ещё и тем, что он распространил карикатуры на влиятельных людей города. Автора карикатур быстро вычислили, приговор был вынесен незамедлительно — Гофман должен был покинуть Познань. Вместо Берлина, куда он вот-вот ожидал назначения и так мечтал вернуться, его отправили фактически в ссылку в Плоцк, захолустный городок на берегу Вислы.
Самое тягостное для Гофмана — отсутствие культурной среды. Чтобы преодолеть отчаяние, он ведет дневник. Чаще встречаются записи «заурядный день», «чёрный день», и, наконец, «я остаюсь прозябать, я забыт». Его работа сводится в суде к тому, чтобы рассматривать жалобы крестьян и выносить приговоры куриным ворам, но благодаря влиянию Михалины Гофман держится. Исследователи считают, что именно в Плоцке у него появились первые признаки шизофрении, которые дальше будут только усиливаться. В октябре 1803 года в дневнике он пишет примерно следующее: «О, боль! Я всё больше становлюсь государственным советником. Кто мог подумать об этом три года назад. Муза убегает сквозь архивную пыль. Будущее выглядит тёмным и хмурым. Где же мои намерения? Где мои прекрасные планы на искусство?».
Но именно в Плоцке у Гофмана возникает решение стать литератором, и здесь судьба улыбнулась затворнику. Его друг, влиятельный Теодор Гиппель добивается перевода Гофмана в Варшаву — ссылка закончилась! Варшавский период — один из самых спокойных в жизни Гофмана. Здесь родилась его дочь Цицилия. Служебные обязанности отнимают немало времени, но Гофман справляется с ними быстро и полностью посвящает себя музыке. Здесь он ставит свои первые музыкальные произведения. И публика, и критика принимают его постановки весьма благосклонно. Но всю спокойную жизнь внезапно нарушает вторжение Наполеона в 1807 году, воистину роковом для него.
Гофман теряет работу, он вынужден сменить квартиру, средств не хватает, он болеет. Едва встав на ноги, он отправляется в дорогу сначала в Познань, затем в Берлин. Его постоянная спутница — нужда. Сам Гофман оценивает своё положение как отчаянное. Дальше следует смерть дочери, тяжёлая болезнь жены. Он голодает, его преследуют приступы нервной горячки. Иногда, чтобы поесть, он продает с себя вещи. Положение становится безнадёжным, и чтобы выжить Гофман едет в городок Бамберг, где ему предлагают должность театрального капельмейстера.
В Бамберге он получает передышку. Именно здесь у Гофмана появляются новые влиятельные друзья. Одним из них стал Карл Кунц, известный виноторговец, который стал его первым публикатором. Именно он выпустил его первые произведения. Здесь происходит его встреча с Юлией Марк. Впервые за многие годы после Доры Эрнст Теодор Амадей испытывает настоящее глубокое чувство. Он прекрасно осознаёт, что он старше её на 20 лет, непривлекателен, что у него семья и совсем скромное жалование, но ничего не может с собой поделать, он влюблён. Мать Юлии, понимая, чем для её дочери может закончиться эта связь, спешно решает выдать Юлю замуж. Вскоре появляется и жених — купец из Гамбурга. Гофман записывает в дневнике: «Удар нанесён. Возлюбленная стала невестой проклятого осла-торгаша. Мне кажется, что вся моя музыкальная и поэтическая жизнь померкла. Мне необходимо принять решение достойного человека, каким я себя считаю».
Неудачи он пытается утопить в вине и думает о самоубийстве. Без алкоголя он уже не может. Он становится постоянным посетителем ресторанчика «У Розы» и жители Бамберга приходят на него посмотреть как на большого оригинала. Иногда у Гофмана случаются приступы необъяснимой ярости, он встает из-за стола и обращается к не ему понравившемуся посетителю: «Дражайший, вы в левом углу, вы даже не представляете, как я почитаю вас, хоть вы и осёл».
После расставания с Юлией жизнь в Бамберге становится невыносимой, и в апреле 1813 года он буквально бежит из города. С Михалиной Гофман едет в Лейпциг, здесь его ждет большая работа в театре. Здесь же разворачивается последний акт другой трагедии, наполеоновской. Кажется, что жизнь Гофмана находится в какой-то фатальной зависимости от французского императора.
Войска Наполеона заставили его бежать из Варшавы, обрекли на голод в Берлине и уже в состоянии агонии настигают его на пути в Лейпциг. Только поздней осенью поступают сообщения о капитуляции Дрездена. Французы разбиты, и Гофман пишет своему издателю: «Сбылись мои прекраснейшие надежды, и подтвердилась моя уверенность, которая сохранялась в самые тяжёлые времена». В это время Гофман работает над сказкой «Золотой горшок». Сам автор будет считать эту сказку, как и «Житейские воззрения кота Мурра» лучшими среди своих произведений.
Вскоре Теодор фон Гиппель добивается для Гофмана места в Берлине. Там он становится душой литературного общества «Серапионовы братья». Раз в неделю в кофейне на Унтер-дер-Линден друзья собираются, и Гофман читает «Щелкунчика и мышиного короля», «Выбор невесты», «Капитан Глюк». Гофман в центре литературной жизни. Впервые за долгие годы скитаний у него появилась надежда обрести постоянное пристанище, но жить только литературой Гофман не может. Поэтому он вынужден вернуться к юридической практике и работать в уголовном суде. В берлинском театре он ставит «Ундину», первую немецкую романтическую оперу. Публика встречает его бурными овациями. Гофман стоит на сцене, бесконечно счастливый и растроганный, он признан как композитор и думает о бессмертии. Литературе он по-прежнему отводит вторичную роль, и принимаясь за написание романа «Эликсир сатаны», рассчитывает, прежде всего, на то, что эта вещь обеспечит ему материальный достаток, но не более того. Пройдет совсем немного лет и Гофмана забудут как дирижера, как художника, как графика. Критики очень невысоко будут отзываться о его произведениях, оперы практически не будут вызывать никакого интереса, но везде и всегда его будут ценить как писателя.
Много лет Гофмана волнует стремление человека создать своё механическое подобие, создать робот, автомат. Именно говорящей кукле, искусно парадирующей людей, посвящена его знаменитая новелла «Песочный человек». Своё отношение к человекоподобным машинам Гофман четко выразил в новелле «Автоматы»/
Мне до глубины души противны эти механические фигуры, эти памятники то ли ожившей смерти, то ли омертвевшей жизни». Особенное возмущение Гофмана вызывает то, что машины вторгаются в духовную, творческую сферу, сферу музыки: «Соединить живого человека с мёртвыми фигурами, которые только копируют форму и движения человека, — в этом для меня заключено что-то тяжкое, зловещее и даже совсем жуткое. Стремление механиков всё точнее копировать и заменять механическими приспособлениями органы человеческого тела — это в моих глазах открытая война против принципов духовности.
В «Песочном человеке» в образе Олимпии, механической куклы, в которую влюбляется герой новеллы, речь идёт не об успешном копировании человеческого тела, а уже о его подмене. Если в новелле «Автоматы» Гофман ещё верит в победу духа, то в «Песочном человеке» происходит крах этой веры.
В этот период его произведения хорошо публикуются, доходы растут, но их едва хватает на посещение винного погребка «У Вагнера». Вино ему необходимо, чтобы писать. Оно, по его словам, даёт лёгкость и яркие грёзы, но чаще вызывает кошмарные видения и чудовищных призраков. Пишет он без честолюбивого азарта, а, похоже, из одного лишь желания прожить другую воображаемую жизнь, взяв реванш у обыденности. Как он писал, можно прочитать у Герцена: «Всякий божий день являлся поздно вечером какой-то человек в винный погребок в Берлине. Пил одну бутылку за другой и сидел до рассвета. Тут-то странные уродливые мрачные ужасные тени наполняли Гофмана, и он в состоянии сильнейшего раздражения схватывал перо и писал свои судорожные сумасшедшие повести».
Работа в суде, огромный писательский труд, каждодневные ночные загулы не проходят даром. Гофман, который всегда имел слабое здоровье, весной 1818 года тяжело заболел. В течение нескольких недель он балансирует на грани жизни и смерти, но даже в этом состоянии он пишет сказку «Кошка Цахес по прозванию Циннобер». В сказке поэт Бальтазар, влюблённый в Кандиду, разоблачает Цахеса. Гофман верит в великую силу искусства, но в реальном мире всё обстоит гораздо страшнее. Гофман стремительно приближается к трагическому финалу. Летом вместе с Михалиной он едет в Силезию, чтобы поправить здоровье, в то же время в Берлине его новелла «Мадемуазель де Скюдери» приносит Гофману самый большой писательский успех.
Кажется, наконец-то перед ним светлое будущее, но власти обвиняют Гофмана в разглашении государственной тайны в романе «Повелитель блох». События происходят во Франкфурте. Властей не смущает, что Гофман находится в тяжёлом состоянии и уже не может обходиться без посторонней помощи. Рукопись изъяли из печати, впоследствии она будет издана, но с сильными сокращениями. День и ночь у постели дежурят жена и друзья. Как только Гофман испытывал облегчение, он начинал диктовать свои рассказы, он очень хотел создать роман о своей преданной Михалине, но замысел так и не осуществился. 24 июня паралич достиг шеи писателя, и он перестал чувствовать боль. «Наверно скоро полегчает, — с надеждой крикнул он пришедшему врачу. — Совсем уже ничего не болит». «Да, — понимающе ответил врач. — Скоро вам полегчает».
На следующее утро 25 июня 1822 года Гофман умер. Через три дня Теодор Амадей был тихо и незаметно похоронен на новом кладбище перед Гальскими воротами в Берлине. На средства, собранные его друзьями, был установлен скромный памятник. Спустя несколько дней кредиторы продали с торгов все вещи Гофмана: мебель, золотые часы, скрипки, шитый мундир советника, книги. К сожалению, своей жене он ничего не оставил, кроме долгов. Лишь один кредитор, владелец винного погребка, простил ему все долги.
Шизофрения, белая горячка, бред сумасшедшего — как угодно назовите, но именно так воспринимали современники странного господина из Кёнигсберга. Их можно простить, автор «Житейских прозрений кота Мурра» — обычный гений. О себе же Гофман писал буквально следующее: «Я похож на детей, которые родились в воскресенье, ибо они видят то, что не видят остальные люди».
Что интересно, в России Гофмана признали сразу и безоговорочно. Его популярность стала реально увеличиваться к 30-м годам 19 века. Первая его книга увидела свет в 1822г. Это была новелла «Девица Скюдери». Год смерти Гофмана. А уже через 10 лет 62 рассказа великого немецкого писателя были изданы на русском языке. К тому времени не было, пожалуй, ни одного литератора, который не прочёл бы Гофмана и не был бы очарован его творчеством. Жуковский и Пушкин, Одоевский и Гоголь, Достоевский и Аксаков, Лермонтов и Толстой. Гофман стал настолько популярным, что уже в 30-е годы имя и биография писателя, как и всех великих людей стала обрастать слухами, нелепицами, что, дескать, он не умер, перебрался в Россию, что не так давно видели его на балу у генерал-губернатора. Вальсировал он с его дочерью и так хорошо смеялся. Пытался дирижировать оркестром, а из кармана у него сыпались золотые червонцы…
Иллюстрации с сайта www.vitanova.ru.
