«Тьма просит света и любви»: в Драмтеатре репетируют мистический спектакль по произведениям Гоголя

В черном-черном лесу
стоит черный- черный дом.
В черном-черном дому
стоит черный-черный стол.
На черном-черном столе
стоит черный-черный гроб.
В черном-черном гробу
лежит черный-черный мертвец
И говорит:— Отдай мое сердце!!!

С этакой на первый взгляд страшилки, которой обычно по ночам пугают друг друга детки в летних лагерях, начинается пьеса современного драматурга и прозаика Нины Садур «Панночка». Вроде страшилка и детская, но глубину в себе таит необыкновенную. Тьма просит света и любви.

Нина Садур переосмыслила Гоголевского «Вия», взяв за основу лишь сюжет классика. Главные герои те же — Хома Брут и Панночка, но их связывают не просто отношения ведьмы и человека, а запредельная любовь, которая и убивает их, потому что изначально обречена на гибель. Существ, более друг другу противоположных, чем умершая ведьма и философ Киевской семинарии, невозможно сыскать.

Пьеса Садур говорит о любви — это ее главный мотив, ведь именно от любви, а не от нечистой силы погибает Хома. От вселенской любви, ибо Хома понимает, что приносит себя в жертву ради того, «чтоб устройство мира не рухнуло, и свет мира не омрачился бы…»

Высоко стоит солнце. Жарок полдень в Малороссии. Козаки, вольный народ, полудничают, песни поют. Вроде бы хорошо на свете жить. Вдруг один из них, самый старый козак Явтух, отправив в рот очередную галушку, неожиданно выдает причину тоски, снедающей его сердце:

— Чудес нет!

Остальные, осознав эту трагедию, принимаются горько рыдать. Ведь если чудес нет, то и будущего — тоже нет! Значит, жизнь бесцельна!

С этакого богохульства (ведь не верить в чудеса — это все равно, что отрицать существование Бога) начинается фантазия в двух действиях по мотивам произведений Николая Васильевича Гоголя и пьесы Нины Садур «Панночка». На сцене — актеры Калининградского областного драматического театра. «Козаки» большими кружками символически пьют горилку из панского погреба и взаправду вяжут себе пояса.

Постановщик спектакля Вячеслав Виттих — режиссер модерновый, вечно придумает что-то из ряда вон. Например, наказал всем актерам-мужчинам, занятым в роли козаков, за новогодние праздники научиться вязать на спицах. И они это ремесло с успехом освоили. Но обо всех своих задумках молодой человек пока умалчивает, но кое в чем все-таки готов сознаться.

— Вячеслав, в чем Вы видите кардинальное отличие «Панночки» Нины Садур от «Вия» Николая Гоголя?

— Садур придала образу Хомы большую реалистичность. Она как автор ставила перед собой иные задачи, нежели Гоголь – показать глубину человеческих переживаний, что чувствует человек, когда оказывается перед лицом бездны.

Честно говоря, лично мое прочтение «Вия» таково, что все ужасы — и летающий гроб с мертвецом, и появления самого Вия с веками до земли – все это последствия неумеренного употребления алкоголя. Допился Хома до чертиков, вот и привиделось ему.  Гоголь ведь и сам был драматургом, но почему-то не написал на имеющемся материале пьесу. Значит, хотел лишь правдиво передать народное предание.

Для собственной же постановки же мне мало и Гоголя, и Садур! В частности, в пьесе «Панночка» недостает малороссийского колорита, да и народу маловато — действующих лиц, то есть. Поэтому я призвал на помощь другие произведения Николая Васильевича из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Безутешно рыдают козаки. Вдруг слышат голос: какой-то человек идет, выстилая себе дорогу молитвой. Это семинарист Хома, философ, человек ученый, потому козаки спешат поделиться с ним своим горем и узнать от семинариста научное объяснение своей трагедии. В разгар разговора мимо двора проплывает Панночка. Козаки закрывают глаза руками, чтобы не видеть ее резкой красоты, и лишь Хома зачарованно глядит на ведьму. Больше он с этого хутора никогда не уйдет.

— В спектакле я хочу найти и показать добро в Панночке и зло в — Хоме, — продолжает Вячеслав. — В Панночке (хоть она и ведьма) зародилось светлое чувство к Хоме, и она хочет его в себе разжечь. Она просит любви. Все их встречи проникнуты любовью, которой не суждено воплотиться. В Хоме же есть лишь физическое влечение к женщине, похоть, и он стремится это вожделение в себе уничтожить. Встреча с Панночкой служит для философа и искушением и возмездием одновременно, ведь сам по себе он человек грешный, поверхностно относящийся к жизни.

Но он меняется. Когда казаки отправляют Хому на третью ночь отпевать Панночку, то знают, что провожают его на смерть. Козаки — это обыватели, это все мы, — чувствуют, что если Хома не отдаст свою жизнь, то тьма  возьмет кого-то из них. И Хома готов жертвовать собой, чтобы спасти весь остальной мир.

— Когда Хома босиком в белой рубахе смиренно направляется к церкви (все равно что на Голгофу), невольно возникает сравнение философа с образом Иисуса Христа.

— В поступке Хомы просматривается идея мессианства, хоть напрямую об этом в тексте не упоминается. Философ четко начинает осознавать свою никчемность, греховность, что жил он дрянно, мелко. И раз уж выбрали его заткнуть ту дыру, из который в божий мир хлещет мрак, то так тому и быть. Значит, таково его, Хомы Брута, предназначение. Он принял свою судьбу, свой крест.

— Можно однозначно сказать, о чем этот спектакль?

— О многом. И о судьбе — бывает же такое, что нас тянет куда-то, а почему — непонятно, словно мы предчувствуем, что ждет нас там нечто. И поступаем именно так, а не иначе, словно руководит кто-то. Так и Хома — шел себе от самого Киева, и ноги привели его именно в тот самый хутор, где жила ведьма, которая, проходя мимо, кинула свой взгляд на него. Иными словами, от судьбы не уйдешь. И от любви, от той незримой любви, что витает повсюду.

О борьбе двух начал в самом человеке — темном и светлом, приземленном и возвышенном, плотском и духовном. Можно увидеть битву ангела с сатаной, спор язычника с православным… В спектакле заложено много глубинных пластов, о которых можно долго размышлять и разговаривать, но сейчас я не настроен погружаться в философию. Я хочу, чтобы зрители и смеялись, и плакали, и сопереживали всем — и козакам, и Панночке, и Хоме. И чтобы страх заполз в душу, чтобы не по себе стало – от осознания того, что творится в этом мире.

Я бы советовал будущим зрителям пьесу Нины Садур пока не читать. А то некоторые прочтут и подумают, что на сцене будет происходить строго то же, что в книге написано, а такого не будет. Мы и сами пока не знаем, чем борьба Хомы с Панночкой закончится. Во время репетиций процесс сотворчества продолжается.

— Может, у вас добро победит?

— Нет. В добре нет никакого смысла, если нет на свете зла. Равновесие должно быть. Как говорил один из персонажей Михаила Булгакова, «что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли все тени?».