«Наша Куршская коса лучше литовской»: Калина о строительстве велодорожки, туристах-нарушителях и ограничениях на въезд

В начале ноября национальный парк «Куршская коса» отмечает 32 года с момента своего создания. В преддверии праздничной даты корреспондент Калининград.Ru пообщался с директором учреждения Анатолием Калиной о будущем природного памятника, развитии туристической инфраструктуры, строительстве велодорожки и узнал, почему российская сторона косы лучше литовской.

— Вначале предлагаю подвести итоги курортного сезона. Сколько туристов посетили национальный парк летом и как изменилась эта цифра по сравнению с прошлым годом?

— Если брать летний сезон, то в 2018 году Куршскую косу посетило порядка 60 тысяч туристов, а в 2019 году посещение увеличилось на шесть-семь тысяч человек. Это туристы, которые едут к нам в группах, по заявками и от турфирм. Основная часть — из России, что нас радует. Это говорит о хорошей работе национального парка в продвижении своих маршрутов. Мы для всех узнаваемые, и увеличение числа туристов это показывает.

— Повлияло ли на посещаемость введение электронных виз в Калининградскую область?

— Сейчас иностранцев действительно стало больше. Это заметно по тем автомобилям, которые проезжают через национальный парк, и особенно по очередям на границе. Такой ситуации никогда не было, а сейчас постоянно очереди из туристов, которые к нам едут по этим визам.

— Иностранные гости не сталкиваются с трудностями, может быть, не знают куда идти, блуждают, не понимают язык?

— Таких проблем нет. В основном все едут из прибалтийских стран, реже — из Германии. И у нас есть все необходимые информационные стенды на территории парка. Пока нарушители среди иностранцев нам не попадались.

— Министр по культуре и туризму Андрей Ермак называл Куршскую косу не резиновой и говорил, что рано или поздно это приведёт к ограничениям въезда либо к увеличению платы за посещение Куршской косы. Насколько эта проблема актуальна?

— Эта проблема актуальна, но для турфирм. В следующем году, я думаю, мы с правительством Калининградской области будем решать вопрос по потокам туристических автобусов, которые въезжают на территорию парка. У нас нет парковочных мест в том количестве, сколько необходимо для этих автобусов. В день их бывает до 20-30. Размещение их на территории Куршской косы в реальности невозможно.

Мы хотим упорядочить эту систему, чтобы въезжало порядка 12 автобусов, а не так, что все в один день заезжают, а в другие никого нет. Эти 12 автобусов мы распределим по всем нашим маршрутам, где они будут находиться одновременно. Например, три автобуса — на Высоте Эфа, три — в танцующем лесу, три — в музее, три — на орнитологической станции. Тогда не будет столпотворений вдоль дороги.

— А планов по расширению парковок нет?

— Планы по расширению парковок есть, но дорога, проходящая через национальный парк, принадлежит области. В 2021 году региональные власти должны начать подготовку документации на реконструкцию трассы, в 2023 — приступят к её строительству. Мы войдём туда своим экспертным советом и будем распределять дополнительные парковочные места. Если мы сейчас обустроим парковки, то их придётся переделывать. Смысла в одной и той же работе нет.

Сама же дорога станет шире, углы срежут, уменьшится количество поворотов. Плюс появятся парковочные места вдоль проезжей части и места для стоянки на существующих маршрутах. Дорога будет больше соответствовать тому, какой должна быть.

— Кроме обновлённой автомобильной дороги, на Куршской косе появится велодорожка. На каком этапе сейчас находится проект?

— В настоящий момент мы получили бумаги, подтверждающие федеральное финансирование. Наши документы ушли в Главгосэкспертизу в Санкт-Петербург, в течение двух месяцев мы должны из неё выйти, после — получить разрешение на строительство.

Протяжённость велодорожки по территории национального парка составит 41 километр. На первых трёх километрах, в прикорневой части косы, она пойдёт со стороны моря, в оставшейся части — справа, со стороны залива, в 15 метрах от дороги. Это сделано для того, чтобы наши инспекторы могли ловить людей, которые захотят там покататься на машине или совершить другие правонарушения.

Ширина велодорожки планируется три метра. Она не будет прямой, ровной, а будет повторять ландшафт территории. Когда велосипедист по ней поедет, у него будет полное ощущение, что он движется по пересечённой местности. Это одна из фишек.

Кроме того, покрытие велодорожки выполнят из базальтовых песков. Эта технология применяется впервые в России. И самое главное, что гарантия на неё действует около 60 лет.

— К какому сроку вы её рассчитываете построить?

— При получении финансовых средств велодорожку, включая соответствующую инфраструктуру, реально оборудовать в течение двух лет. Планируется, что она будет строиться по 600 метров в сутки. При этом материал, которым покрывается велодорожка, схватывается на 70% через три часа. То есть через три часа по ней уже можно будет кататься.

— Этим летом на въезде на Куршскую косу возникали серьёзные пробки. Вы это объясняли внедрением контрольно-кассовых аппаратов и говорили, что модернизируете КПП. Как это отразится на пропускной способности?

— На самом деле, больших изменений не будет. Модернизация КПП действительно произойдёт — у нас уже было несколько совещаний в правительстве Калининградской области. Мы спланировали, что и как будет выглядеть: принцип работы такой, как на платных дорогах, три полосы на въезд (одна из них реверсивная), четвёртая — на выезд. Оплата производится онлайн и по месту.

Сейчас ведётся разработка проектной документации, затем проект должен пройти экспертизу и быть учтён в бюджете — это займёт около года. Поэтому, скорей всего, модернизацию удастся произвести только после следующего туристического сезона.

Необходимо сразу приготовиться, что у нас опять будут пробки и сложности со въездом. Нужно принять тот факт, что только через год мы что-то изменим. А серьёзно ситуация улучшится после реконструкции всей дороги.

— В продолжении темы въезда — последние годы корневую часть Куршской косы подтапливает, в чём причина и как изменить ситуацию?

— Такая ситуация связана с тем, что гидротехнические сооружения делали ещё в 1983 году. Но хочу сразу сказать, что национальный парк занимается только сохранением природы и ландшафтов, но не гидротехническими сооружениями. При правительстве области есть организация «Балтберегозащита», которая выполняет эти работы на всём побережье Самбийского полуострова. Это их зона ответственности.

— А как у вас выстроено взаимодействие с «Балтберегозащитой»?

— Взаимодействие есть. У нас порядка пяти-шести объектов в национальном парке. Мы всегда готовы к сотрудничеству и не ограничиваем доступ «Балтберегозащиты» на территорию — их сотрудники выезжают, проводят работы по изучению состояния территории. Единственное, мы считаем, что у них больше развита экспериментальная часть, а меньше — научная. Мы их всегда подталкиваем к тому, что нужно подключать научное сообщество, которое может показать, как правильно делать и меньше наносить вред побережью Калининградской области.

— Национальный парк не может даже привлекать деньги на берегоукрепление, например, заявляться на федеральные программы или участвовать в каких-то проектах Минприроды?

— Все федеральные средства получают только те организации, которые занимаются разработкой проектной документации. Разработкой документации по берегоукреплению занимается только «Балтберегозащита», поэтому у них есть федеральные средства. Я знаю, что нас включили в программу 2020-2021 годов на подготовку проекта прикорневой части.

— Сколько сейчас проблемных точек на Куршской косе, которые требуют оперативных работ?

— На самом деле, только одна — корневая часть. Оставшаяся территория страдает лишь от наших туристов, которые приезжают на море и катаются на попе с авандюн, что запрещено. Потому что, когда дует ветер, образуются котловины выдувания. Мы объезжаем и заделываем их. И большое спасибо всем нашим волонтёрам, которые помогают.

— Насколько деятельность человека вредит национальному парку? Часто ли приходится штрафовать местных жителей, отдыхающих, грибников?

— Местные жители в основном только помогают национальному парку, да и большинство туристов тоже. Они делают звонки на телефон доверия, вовремя сообщают о правонарушениях, которые совершают другие, а наши инспекторы уже выезжают и привлекают людей к ответственности.

Этим летом из-за хорошей погоды было очень много желающих пожарить шашлык, хотя это запрещено по всей Калининградской области. Но всегда есть желающие, которые думают, что нарушат и им за это ничего не будет. За это же полагается штраф в четыре тысячи рублей. Мы оформили много таких протоколов.

Грибников мы тоже к административной ответственности привлекаем — но только тех, кто заходит на особо охраняемую территорию. Грибы можно собирать только в рекреационной зоне.

— Какое количество денег национальный парк получает от въезда на Куршскую косу и куда они направляются?

— Весь наш бюджет федеральный. У нас есть 40 миллионов рублей основного финансирования и внебюджет, который зарабатывает национальный парк, — в этом году 77-78 миллионов. Во внебюджет входит проезд на территорию парка, работа с арендаторами и другая деятельность.

Весь бюджет формируется в Москве, после чего перечисляется нам. Часть идёт на зарплаты сотрудников, а остальное — на развитие инфраструктуры и всё, что связано с жизнедеятельностью парка: вывоз мусора, чистка туалетов, покупка техники — всего не назовёшь.

Здесь как раз стоит вопрос о том, как спланировать так, чтобы на всё хватило. Потому что, как всегда, денег не хватает. Нужно искать золотую середину, чтобы было правильное распределение. Если посмотреть на национальный парк в 2010 году, когда я пришёл, здесь было всего две пожарные машины и несколько «Нив» у инспекторов. Сейчас у нас уже пять пожарных машин, все инспекторы обеспечены техникой, одеждой и всем необходимым.

— Как, по вашему мнению, должна развиваться Куршская коса? Вашей зоной ответственности, прежде всего, является сохранение природы, а какое место в парке занимает туристическая составляющая?

— Как туристическое место Куршская коса уже сложилась, у нас сейчас главной задачей является её сохранение, регулирование туристических потоков, обустройство существующих маршрутов. Новые маршруты появляться не будут — их уже достаточно. То есть стоит вопрос только их обустройства.

— А что касается остальной туристической инфраструктуры — баз отдыха, гостиниц, кафе?

— Мы сотрудничаем с гостиницами, базами отдыха и другими арендаторами только в сфере приёма туристов. Мы не занимаемся их развитием, только развитием нашей территории и наших маршрутов. Но обо всех этих людях мы предоставляем информацию с фотографиями на нашем сайте, что они существуют, что к ним можно приехать и так далее. Мы им помогаем информационно.

— Вам близка модель того, как развивается литовская часть Куршской косы? Следует ли нам идти по этому пути либо калининградская сторона больше про природу?

— Литовская сторона мне очень знакома. Со всеми, кто говорит, что российская сторона хуже, чем литовская, я могу поспорить. Если сравнить национальные парки, то мы «впереди планеты всей». На литовской стороне всего два маршрута, и они не оборудованы. Вы можете видеть, как у них восстанавливается природа после пожара. На маршруте разрешено ходить пешком по белым дюнам, за что у нас грозит административное наказание. А там берут два евро с человека, и туристы бегут. Мы против такого.

Моим словам есть подтверждение. Две миссии ЮНЕСКО, которые проходили между нашими национальными парками, российским и литовским, заключили, что российская сторона в природном отношении в лучшем состоянии, чем литовская.

Если же сравнивать посёлки, то я согласен: наши посёлки не настолько развиты, но нужно вспомнить историю. Все три населённых пункта на российской стороне — это посёлки бывших сотрудников колхоза «Труженик моря», то есть здесь жили люди, которые работали в колхозе. А, допустим, Неринга, литовская сторона, в советское время развивалась именно как культурная. В неё, можно сказать, СССР вкладывал деньги, чтобы туда приезжали туристы.

— Вы сказали, что национальный парк впереди планеты всей — это по каким показателям?

— Куршская коса — один из самых маленьких национальных парков — всего 6621 гектар, но у нас уже почти полмиллиона посетителей. При этом национальный парк разрешено посещать всего на 30%. Если посчитать, то получается, что у нас один человек на один квадратный метр. Здесь как раз идёт сложная работа, чтобы сохранить территорию для будущего и принимать большие туристические потоки.

— Не могу не спросить, как вы относитесь к тому, что правительство хочет сделать национальным парком Балтийскую косу?

— Я считаю, что это положительная идея. Я готов участвовать в разработке документации, потому что Балтийская коса — это зеркальное отражение Куршской, и она должна быть национальным парком, должна сохраняться.

Когда Балтийской косе присвоят этот статус, она получит дополнительные средства на улучшение. Там нужно много чего сделать, как показало лето: произошёл пожар, а тушить некому. Если бы там были инспекторы, если бы они следили за туристами, ситуация могла бы и не возникнуть.

— Не боитесь, что Балтийская коса станет вашим конкурентом?

— Нет. Там ещё надо проводить большую работу. На Балтийской косе очень много вопросов: её нужно разминировать, нужно очистить. Но создание национального парка — правильный шаг и положительное решение.