Свобода, которую нам иногда даруют

Впрочем, это явление распространенное: редкий телерепортаж обходится без несущихся с экрана требований «Уберите камеру» и вопросов «А разрешение на съемку у вас есть?» Чаще всего это кончается тем, что камеру убирают, на вопросы не отвечают, а зритель в лучшем случае видит чьи-то ноги, снятые скрытой камерой. Нормальная практика…

Мы относимся к этому как к досадной мелочевке — потому как по сути это мелочевка и есть. И, наверное, об этом вообще не стоило бы говорить, если бы не то, что во многом именно из-за такой чепухи мы до сих пор не можем почувствовать себя хозяевами своей собственной жизни…

Секретные госцветочки

Давным-давно, в жуткие тоталитарные времена позднего социализма, в одной из повестей калининградского писателя Сергея Снегова был такой эпизод: герой едет  на машине, глядит в окно и удивляется: поселок называется Сосновка, а ни одной сосны ни в нем самом, ни в окрестностях нет! Однако цензура этот эпизод вычеркнула, объяснив, что в Сосновке находится воинская часть и упоминать о поселке запрещено. Тогда Снегов принес цензорам карту области, на которой значилось около десяти Сосновок. «Ну и что? — ответил цензор. — В одной из них — воинская часть!» Идиотизм, которому тогда никто не удивлялся.

Зато первым результатом перестройки была отмена цензуры, причем настолько радикальная, что даже за попытку создать нечто подобное закон предусматривал достаточно серьезную ответственность. И тогда расцвела гласность!

Кстати, о цветочках: как-то вечером проходил я мимо здания ОКБ «Факел». Было это несколько лет назад, и главный корпус упомянутого гиганта калининградской индустрии являл собой печальное зрелище: выбитые стекла, грязные стены, покосившиеся короба вентиляции на крыше. Но в здании, где размещалась администрация ОКБ, жизнь еще теплилась, а на клумбе перед центральным входом буйно цвели цветы.  И среди них — какой-то гигантский колокольчик-переросток, на добрых полметра возвышавшийся над окружающей его цветочной мелочью вроде маргариток и анютиных глазок. Уже начинало смеркаться, и колокольчик, казалось, светился призрачным синим светом…

А я тогда увлекался фотографированием городских цветов, и в моей коллекции была добрая сотня фотографий самых разных растений, но такой экземпляр попался впервые. Естественно, я не мог пройти мимо и стал мотаться вокруг клумбы, пытаясь подобраться к колокольчику поближе: мерзавец рос в самой середине цветника, а топтать цветы бабушка, страстный и известный в городе цветовод, отучила меня еще в детстве.

И вот когда ракурс был наконец найден и я припал к видоискателю фотоаппарата, за спиной свистящим шепотом грянуло: «Руки вверх!». Впрочем, команды я выполнить не успел: двое крепких парней в камуфляже выдернули у меня орудие преступления, завернули руки за спину и уволокли в недра здания. А там начальник охраны быстро мне объяснил, что я — иностранный шпион и взят с поличным за фотографированием секретного объекта.

Конечно, я возражал, настаивая на том, что цветы, если они являются объектами гостайны, не растут на городских клумбах, не обнесенных колючей проволокой, при явном визуальном отсутствии вышек с часовыми и караульных собак. Ссылался я и на закон о СМИ, согласно которому имею право собирать информацию и даже фотографировать, поскольку являюсь штатным корреспондентом «Маяка Балтики». Но даже после того, как начальник охраны убедился, что в моем фотоаппарате нет ни единой сфотографированной гостайны, он не смягчился, а лишь переформулировал обвинение с покушения на нарушение (точнее — на подготовку к покушению на упомянутое нарушение).

Короче, вызвали милицию, но она предложила охране разбираться самой. Тут мне несколько поплохело: вид бравых охранников ничего хорошего не сулил. Кто его знает, какие в подвалах этого ОКБ застенки! И только после личного вмешательства редактора газеты и минимум одного знакомого депутата облдумы меня отпустили. И даже достаточно быстро — не прошло и четырех часов. Хотя на всякий случай цветы в фотоаппарате стерли. Причем и те, которые я снимал на других клумбах города и даже в частных дворах.

Право на бесправие

На следующий день над моим приключением смеялась вся редакция. Но в этом несерьезном смехе чувствовалось некое идейное торжество: так раньше ликовали диссиденты, вырвавшие товарища из лап зловещего КГБ. И никому из нас тогда даже в голову не пришло вспомнить о том, что право на свободу получать и распространять информацию зафиксировано в Конституции.

 А закон «О печати и средствах массовой информации» (статья 58) торжественно заявляет: «Ущемление свободы массовой информации, то есть воспрепятствование в какой бы то ни было форме со стороны граждан, должностных лиц государственных органов и организаций, общественных объединений законной деятельности учредителей, редакций, издателей и распространителей продукции средства массовой информации, а также журналистов, в том числе посредством: …нарушения прав журналиста… влечет уголовную, административную, дисциплинарную или иную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации»

Причем ответственность нешуточную, ибо статья 144 УК РФ гласит: «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов... совершенное лицом с использованием своего служебного положения, — наказывается штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового». Именно так государство оценивает препоны, которые ставят при получении и распространении информации, пусть даже это информация всего лишь о том, что на одной из клумб города растет необыкновенно красивый цветок! Или как выглядит ценник на гречку.

Нет, в самом деле, господа коллеги и господа общественность! Почему бы нам в любой следующий раз, когда зарвавшийся чиновник или охамевший охранник потребуют от журналистов спецразрешения на осуществление их и профессиональных, и общих конституционных прав, не сунуть им в нос соответствующие выписки из законов государства и не пригласить их прогуляться в ближайший суд?

И пусть они там объяснят, с какой стати внутреннее убранство торгового зала или даже отдельно взятый ценник являются охраняемой гостайной, кто именно внес их в соответствущий реестр и допуск какой категории имеют охранники магазина и его продавцы, если им дозволяется беспрепятственно смотреть на то, на что прочим нельзя? Представляете, какое шоу получится?

А иначе мы в своей стране так и будем шарахаться от каждого, у кого хватит наглости объявить свои делишки государственной или, в крайнем случае, коммерческой тайной и нанять охранника.