Беззащитность, или За что борются следственные органы Калининграда

Может, что-нибудь подобное слышали и вы. «Из заключения о смерти: умерший неоднократно и целенаправленно ударился различными частями тела о непреднамеренно сжатые кулаки неустановленных граждан, после чего самостоятельно упал, стукнувшись головой об угол стола, от чего и скончался. Вывод: повреждения на теле потерпевшего расцениваются как не причинившие вреда здоровью и в причинной связи с наступившей смертью не состоят».

Вот и я думал, что это такой специфический судмедэкспертно-полицейский юмор. Но теперь не думаю, ибо никакая это не шутка, а самая что ни на есть жизнь.

Часть первая: голимый висяк

Думается, что это малоизящное слово — «висяк» знакомо всем, кто хоть пару раз смотрел по телевизору какой-нибудь отечественный детектив. Висяк — это такой бабай для пугания работников правоохранительных органов, и порой создается впечатление, что и борются наши полицейские не столько с преступностью, сколько с висяками.

Однако вот тут правда искусства и правда жизни расходятся. В кино всегда находится один или несколько честных и умных следователей, которые вопреки всему разыщут преступника, а в жизни... Ну, где набраться честных и умных на всю огромную страну? Кто есть, те и работают. И вот как они это делают.

Из полицейского протокола: «24 июня 2012 года в 04 от дежурного по отделу полиции № 2 УМВД поступило сообщение, что неподалеку от мусорных контейнеров, расположенных напротив дома №... по улице Кошевого обнаружен труп неустановленного мужчины с телесными повреждениями в области лица. … В ходе осмотра места происшествия, проведённого с участием судебно-медицинского эксперта (обратите внимание! — В.Т.), следов борьбы, волочения трупа не обнаружено. Каких-либо телесных повреждений на трупе, кроме небольшой ушибленной раны на кайме верхней губы, двух полосовидных ссадин на правой щёчной области и небольших кровоизляний в лобной и теменно-затылочной областях головы, не обнаружено».

Короче, борьба с грядущим висяком началась. Даже если оставить на совести эксперта эти «небольшая рана, небольшие кровоизляния» (видел я фотографии пострадавшего, сделанные на месте происшествия!), то остается главное: следов борьбы не обнаружено. То, что человек, очевидно, избит, оными следами, видимо, не считается. А что тогда считается? Ринг и борцовский ковёр?

Впрочем, не будем преувеличивать, осматривали тщательно и сфотографировали, например, кассовые чеки от банкомата, валяющиеся рядом с телом. К чести полиции, никто не предположил, что покойный перед тем, как прилечь, тщательно выгреб из карманов все, мешающее сну. Задействовали даже служебную собаку, которая уверенно взяла след и довела до дороги, где неизвестный (или неизвестные), видимо, сели в машину. И, наконец, вскоре выяснилось, что у погибшего пропал дорогой мобильный телефон и деньги.

Короче, как ни крути, но если не убийство, то насилие и грабёж — налицо. Но… ночь, двор, свидетели если и были, то не факт, что найдутся — типичный висяк! И теперь только от эксперта зависело, признают ли всё произошедшее 24 июня во дворе одного из домов на улице Кошевого особо тяжким преступлением, то есть убийством, что наверняка ухудшит отчётность и статистику, или нет. Забегая вперед, могу заверить: эксперт не подкачал...

Часть вторая: поспешай медленно

Все своим порядком, господа: следователь по особо важным делам старший лейтенант юстиции Москвин, к которому поступили материалы о происшествии, направил соответствующий запрос судмедэксперту Леонтьеву. Но тот — человек занятой, в положенные сроки не укладывался, и вся история затягивалась. А пока не было заключения судмедэкспертизы, дело, естественно, не возбуждалось и никаких следственных действий не производилось...

Для сведения: акт судмедэкспертизы был готов только 05. 07, одиннадцать дней спустя. И тут — одно важное обстоятельство: дело в том, что на подходах к месту преступления есть несколько камер видеонаблюдения — например, на здании клуба «011» и на супермаркете «Виктория». Мать погибшего Виктора чуть ли не на следующий день обратилась в эти заведения, но ей, разумеется, никто записей видеокамер не показал, сославшись на то, что просматривать их должна полиция.

Тогда женщина обратилась в полицию, но там ей сказали, что сами знают, что и где запрашивать, и все делается в установленные законом сроки. Правда, записи эти хранятся три дня, и в полиции об этом прекрасно известно, но кого сие волнует? Тем более что Москвин всё-таки запросил записи с видеокамер, но девять дней спустя, когда от них и следа не осталось. Ну, не повезло, бывает...

Вообще надо заметить, что мать погибшего сильно мешала господину Москвину: сама искала свидетелей, требовала шевелиться и вообще надоедала так, что пришлось даже дать полиции поручение установить нахождение пропавшего мобильного телефона, раздобыть биллинг звонков с него, опросить свидетелей... Москвин так и написал: «В настоящее время возникла необходимость в установлении всех обстоятельств смерти … и сохранении возможных вещественных и иных доказательств по данному факту».

Тут бы порадоваться, но одно смущает: оная необходимость возникла 03.07, то есть через девять дней после происшествия. Почему она не возникала раньше — это вопрос к господину Москвину. Хотя и риторический — поскольку через два дня следователь получил акт судмедэксперта Леонтьева, и необходимость хоть в каких-то телодвижениях отпала сама собой.

Часть третья: экспертиза — что дышло

Я не буду цитировать весь многостраничный акт, достаточно его концовки: «а) обширное базальное субарахноидальное кровоизлияние с кровоизлиянием в желудочки мозга б) цереброваскулярное заболевание». Какое именно заболевание? Ну, ясно же сказано: цереброваскулярное. Знаете, как в некрологах пишут: после тяжёлой и продолжительной болезни...

Проще говоря, весь этот очень внушительный документ сводится к весьма простой мысли: человек шёл по улице, потом его побили, а он от огорчения заболел цереброваскулярным заболеванием и абсолютно самостоятельно умер. Хотя, вполне возможно, он подцепил это заболевание еще до побития, где-нибудь в трамвае.

Но явно недавно, поскольку парень был молодой и здоровый, практически ничем, серьёзнее небольшого плоскостопия в детстве, не страдал и отслужил армию. Да и врачи, наблюдавшие его с детства, тоже ничего такого цереброваскулярного не замечали. А тут, видимо, подцепил!

Ну, и следователю Москвину ничего не оставалось, кроме как, горестно вздохнув, отказать в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия события преступления. На нет не то что суда, но и следствия нет! Вот только не спешите обвинять журналистов, которые лезут в такие учёные материи, в которых ничего не понимают. Дело в том, что мама погибшего, прекрасно знающая, что не страдал её сын никакими цереброваскулярными недугами, не поверила Леонтьеву и обратилась к независимой экспертизе, которую проводил врач высшей категории, двадцать лет отработавший судмедэкспертом. И вот что выяснилось.

Акт судебно-медицинского исследования трупа, согласно УПК, не может служить юридически значимым документом, что исключает его использование в качестве допустимого доказательства — необходимо назначение судебной медицинской экспертизы.

А дальше перечисляются ошибки эксперта Леонтьева и вывод: «Таким образом, судебно-медицинский эксперт... лишь дополнительно подтвердил, что причина и источник базального субарахноидального кровоизлияния останутся неизвестными».

И ещё: упомянутые кровоизлияния «могут возникнуть при ударе в подбородок и затылочную часть... непрямых травматических воздействиях, неоднократных подпороговых ударах, при ударах в рефлексогенные зоны...» А ведь именно такого рода удары наносились погибшему! И всё в подобном роде: эксперт не установил, не выявил, не определил, не доказал, не проверил... Всего 33 страницы текста.

И еще одно место из этого заключения не могу не процитировать: «Вместе с этим … вероятностные суждения эксперта (Леонтьева. — В.Т.) могли оказать решающее влияние на подтверждение той или иной версии дознания и следствия». Согласитесь, весьма вежливое и толерантное изложение очень простой мысли: «А зачем следственному комитету висяк»?

Послесловие

Впрочем, у меня есть и еще одно косвенное подтверждение, что следствие скорее всего намеренно не стало заниматься смертью Виктора, и, скорее всего, именно ради борьбы за отчетность. Хотя, опираясь на экспертизу, оно и отказало в возбуждении уголовного дела по статье «убийство», но факт нанесения потерпевшему побоев, равно как и исчезновение телефона и денег, никакой эксперт не опровергал.

А это в совокупности явно указывает на разбойное нападение или, как минимум, на грабеж — преступления, конечно, не столь значимые, как убийство, но тоже тяжкие, а значит, в статистике отмечаемые особо.

В результате мама Виктора получила уведомление аж от руководителя отдела криминалистики Следственного управления, в коем, в частности, сказано: «В настоящее время из материала доследственной проверки... выделены материалы о пропаже у погибшего мобильного телефона и денежных средств. Данные материалы направлены...» и так далее. Обратите внимание: не разбой, не грабеж и даже не кража, а пропажа — то ли он украл, то ли у него украли, то ли потерялось как-то... Ну, совсем другая графа в отчетности!

А теперь о том, зачем я обо всем этом пишу. К сожалению, самое добросовестно проведенное следствие погибшего не воскресит и горя его матери не уменьшит. Да и надеяться на возобновление следствия сейчас, спустя год с лишним, тоже было бы глупо — тогда, по горячим следам, еще можно было бы что-нибудь сделать, а теперь...

Но знаете, как-то надоело чувствовать себя беззащитным, противно знать: ежели что — люди, получающие очень неплохую зарплату из наших налогов, потратят оплаченное нами время на изобретение способов не работать и нам не помогать. Я даже не о конкретном следователе и конкретном судмедэксперте, я о правоохранительных органах вообще. Может, кто из правоохранителей прочитает этот материал и задумается, что в жизни, в отличие от следствия, нет ничего тайного, что не стало бы явным?