Несть пророка в своем отечестве

Да вот, например: помните, с чего начинается фильм «Земля Санникова»? С закутанного в мешковину тела — это было все, что осталось от экспедиции знаменитого полярного исследователя барона Эдуарда Васильевича Толля. Была у этого человека, столь много сделавшего для изучения и освоения русского Севера, заветная идея: неизвестный северный континент, Арктида, Земля Санникова. Вот в поисках той земли он и сгинул вместе со всей своей экспедицией.

Причем возникла уверенность в существовании Арктиды у Толля не на пустом месте — барон был убежден, что видел ее собственными глазами: во время одного из своих северных путешествий, стоя на крутом берегу некоего острова в Таймырском заливе, на самом-самом краю огромной Российской империи, он заметил на горизонте нечто такое...

А теперь внимание — вопрос: что как бы связывает эту давнюю историю с такой, например, организацией, как «Калининградстройкоммуникация»? Или с Государственной жилищной инспекцией по Калининградской области? Или еще с десятком других разнообразных фирм, бюро и контор нашего города? И вообще: где Калининград  — а где Таймыр?

1

Помните, в статье «Судьба самоучки», посвященной знаменитому астроному Бесселю, упоминалось о том, что в Пулково памятник этому человеку был, а в Калининграде, на той земле, где Бессель жил, работал и стал всемирно знаменитым, такого памятника не было? В той истории хоть какая-то справедливость, но восторжествовала: у нас появился памятный знак и улица Бесселя.

Однако сие (для той череды блестящих личностей и великих умов, которые задолго до Потсдамских соглашений связывали эту территорию с Россией так прочно, как мы, привыкшие о международных симпатиях и антипатиях судить по действиям политиков и военных, даже себе и не представляем), скорее исключение, чем правило.

И вот тому пример — профессор Кенигсбергского университета «Альбертина», директор анатомического института того же города, а также создатель Кенигсбергского зоологического музея, знаменитый эмбриолог и анатом, основоположник современной эмбриологии Карл Эрнст фон Бэр. И он же академик Российской академии наук, один из создателей и первый вице-президент Российского географического общества (президентом — по статусу — был Великий князь) , по-прежнему знаменитый эмбриолог и анатом Карл Максимович Бэр.

И он же — историк написавший труды о полярных экспедициях Петра Первого и странствиях Одиссея, антрополог, энтомолог, зоолог, ботаник, ихтиолог, анатом, врач, поэт, полярный исследователь. Причем практически в любой отрасли науки Бэр оставил свой заметный след, а большинство его открытий не утратили своей ценности для науки до сих пор. Впрочем, обо всем по порядку.

2

В Кенигсберг молодого ученого из российской Эстляндии Карла Бэра пригласил знаменитый физиолог Бурдах. Это была большая честь: работать прозектором, то есть фактически ассистентом, у самого Бурдаха! Тем более что и сам физиолог не прогадал: скоро на лекции его протеже стали ходить не только студенты, но и профессора Альбертины.

И все у Карла Эрнста складывалось: он стал, как уже говорилось, профессором, директором института и сделал несколько открытий в эмбриологии, выдвинувших его в ряды самых крупных биологов мира. Например, закон зародышевого сходства и ряд других закономерностей до сих пор известны в науке как законы Бэра. К слову сказать, именно на Бэра и его законы опирался Дарвин, работая над своей теорией происхождения видов.

И все это стало достоянием мировой науки после того, как вышел в свет капитальный труд Бэра «История происхождения животных» — именно в это время Российская академия наук избирает его своим зарубежным членом-корреспондентом. А еще за двадцать кенигсбергских лет почтенный профессор счастливо женится, рожает четырех детей, основывает зоологический музей. Почет, уважение, известность, хороший дом, хорошая жена — что еще надо человеку, чтобы счастливо встретить старость?

3

Оказывается, что-то надо! Ибо в 1834 году Карла Бэра приглашают в Россию, и он переезжает в Санкт-Петербург. Нет, никто не говорит, что в Кенигсберге так уж экономили на науке — просто амбиции у местных жителей поневоле были ограничены небольшой территорией страны. Иначе говоря, Восточная Пруссия — не империя, потому и расчетливые немецкие бюргеры особым размахом не страдали. А вот Россия империей таки была...

Именно здесь, в стране, которую в Европе тогда (да и сейчас!) многие считали варварской и отсталой, таланты Карла Эрнста, ставшего Карлом Максимовичем, смогли развернуться вовсю. И биолог становится географом-путешественником, исследователем природных богатств страны. Он возглавляет экспедиции на Новую Землю, острова Финского залива, Кольский полуостров, Поволжье. Изучает географию, флору и фауну Черного, Азовского, Каспийского морей.

Но не просто изучает, а делает открытия, причем и научные, и чисто практические. Например, географы прекрасно знают закон Бэра, который объясняет феномен подмыва берегов рек, а вечную мерзлоту, впервые открытую и описанную опять-таки Бэром, сейчас изучает специальная наука — мерзлотоведение. Его же исследования российских рыбных запасов привели к появлению рекомендаций по рыболовству, в результате которых Россия стала одним из главных поставщиков рыбы на мировые рынки и заработала сотни миллионов золотых рублей.

Сейчас в это трудно поверить, но до появления Бэра в Астрахани местное население считало знаменитую каспийскую сельдь, известную в мире как «залом», несъедобной. Академик лично засолил бочонок этой рыбы и устроил в Астрахани дегустацию. А вскоре Россия уже продавала каспийскую сельдь во многие страны Европы —как деликатес!

Но это вовсе не значит, что Бэр забросил биологию. Более того: в перерывах между путешествиями он стал одним из родоначальников еще одной современной науки — антропологии, доказав, что существующие расовые признаки (цвет кожи и волос, различие черт лица и формы черепа) малосущественны и не дают основания для разделения человеческого рода на разные виды.  Впоследствии этот постулат Бэра очень старались, но так не сумели опровергнуть нацисты...

И что особенно интересно: вопреки распространенным в мире науки ситуациям, когда заслуги человека по достоинству оценивают только после его смерти, Бэра не обходили признанием и при жизни. Когда Высочайшим повелением (и не без стараний Карла Максимовича) было учреждено Российское географическое общество, Бэр стал его первым вице-президентом.

А в 1864 году Российская академия наук, празднуя 50-летний юбилей научной деятельности ученого, преподнесла ему большую медаль с его барельефом и надписью вокруг нее: «Начав с яйца, он показал человека — человеку» и учредила Бэровские премии за выдающиеся заслуги в области естественных наук.

4

Впрочем, не забыт Бэр и сейчас. Его именем названы мыс на Новой Земле, остров в Таймырском заливе, гряда холмов в Прикаспийской низменности (Бэровские бугры), улица в Астрахани, нырок (Aythya baeri) из семейства утиных.

А памятники знаменитому ученому стоят в городе Тарту (Эстония), у входа в Зоологический музей Зоологического института РАН и в библиотеке Академии наук (БАН) в Санкт-Петербурге. И еще: Карл Максимович Бэр изображен на банкноте достоинством в две эстонские кроны.

А вот у нас в Калининграде, в городе, где Бэр прожил двадцать лет и состоялся как ученый, ни памятника, ни улицы Бэра нет... Зато у нас есть Калининградское отделение Российского географического общества, у истоков которого он стоял, и первым вице-президентом коего был. Кстати, председателем попечительского совета РГО сейчас является В. В. Путин.

Ах, да! Тот остров, с которого несчастный Толль, упомянутый в начале статьи, видел Землю Санникова — это и есть остров Бэра. А все организации, по поводу которых я спрашивал в том же начале, расположены на улице Геологической, которая до 1945 года называлась улицей Бэра. Вы уж простите за эту шутку...

И чем имя знаменитого российского академика не понравилось тогдашним городским властям?