Всякое новое — это хорошо забытое старое

1. Совет по культуре при губернаторе высказал свое видение развития культуры в регионе. Он намерен сохранять и восстанавливать крупные исторические объекты не только города, но и области, причем в список вошли Королевская гора и исторический центр Калининграда, второй оборонительный пояс Кенигсберга с фортами, замки, кирхи и усадьбы.

2. ННЦ намерен обратиться к Москве с предложением предоставить области право координировать действия территориальных подразделений федеральных структур (таможенной и пограничной служб, ветеринарного надзора, фитосанитарного контроля, Ростехнадзора, природоохранных структур и т.д.). То есть речь идет о том, чтобы фактически изменить статус региона.

Ой, да давно пора — в обоих случаях! Одно только плохо: все это уже было под солнцем… Лет десять тому назад, в самом начале прежнего полпредства, функционировал при Клебанове и правительстве РФ специальный экспертный совет по Калининграду, куда входили многие весьма известные и уважаемые в стране люди. Они и разрабатывали для федерального центра предложения по поводу развития региона, большинство из которых так и осталось предложениями. В том числе, кстати, и об изменении статуса области, включая и назначение куратора в ранге федерального министра.

Вот тогда-то я познакомился с одним из активнейших членов этого совета Н.В. Смородинской, и какое-то время мы переписывались, поскольку ее заинтересовали некоторые мои публикации. Небольшая справка: Н.В. Смородинская окончила факультет «Международные экономические отношения» Финансовой академии при правительстве РФ и аспирантуру ИМЭМО РАН. С 1996 года руководит Центром (сектором) полюсов роста и особых экономических зон Института экономики РАН. Является тим-лидером и/или участником различных проектов, выполненных для высших органов власти РФ, федеральных ведомств (Банк России, Минэкономразвития, Минрегион, Счетная палата, Федеральное агентство по науке и инновациям), региональных администраций и деловых объединений. Ряд проектов выполнен в сотрудничестве с ЦСР «Северо-Запад», РЕЦЭП, РИЭПП, Институтом Восток-Запад. Активный участник международных проектов по линии ТАСИС, Шестой рамочной программы ЕС, «Политики соседства» ЕС, японской Ассоциации торговли с Россией и странами СНГ).

Но все, как уже говорилось, окончилось ничем… Однако, надеюсь, не навсегда! Во всяком случае, совет по культуре предлагает публичное обсуждение своих предложений — и я прошу несколько нижеследующих отрывков из моей переписки со Смородинской и направленных ей материалов считать моим участием в обсуждении…

1

«Уважаемая Наталия Вадимовна!

Безусловно, вы правы: проект типа «Еврофорта» требует серьезной разработки и обоснования. Однако сначала необходимо, чтобы кто-нибудь заметил саму идею.

Похоже, что у наших городских властей слова «форт», «бастион», «редюит» просто-напросто не входят в лексический запас. В многостраничной «Концепции развития туризма в Калининградской области» слово «форт» встречается трижды или четырежды, остальные отсутствуют вообще. Характерная деталь: на музеи, памятники истории и культуры планируется выделить два процента средств, а на казино, рестораны, аквапарки — девяносто восемь! Согласитесь, в таких условиях о каких-либо серьезных разработках говорить не приходится.

Что же до главного архитектора, то она (тогда Кондакова — В.Т.) слишком озабочена элитной застройкой парков и скверов — ей не до истории! Беда в том, что большинство военно-исторических сооружений уже давно находится в зоне хозяйственного использования, большей частью — левого (что само по себе говорит о хорошей степени их сохранности). Часть доходов от них — а речь идет о миллионах долларов — поступает тем, кто дает разрешения, то есть городским властям. Именно поэтому мне кажется чрезвычайно важным, чтобы идея Еврофорта прозвучала не здесь, где на нее можно не обратить внимания, а пришла к нам из столиц и из Европы. Вы абсолютно правы: у нас действительно большая часть населения работает в — мягко говоря — «серой» экономике, но это еще полбеды. Похоже, у нас сложился своеобразный негласный общественный договор, при котором власти не мешают людям добывать деньги любыми способами, кроме откровенно уголовных, а люди, в свою очередь, не замечают коррумпированности властей. Изнутри этот альянс разорвать трудно — разве что заговорить о нем извне».

2

Призрак сепаратисткого бабая не дает и центру, и местной политической элите понять одну очень простую и очевидную вещь: любой экономический проект под названием «Калининградская область» окажется успешным тогда и только тогда, когда станет совместным проектом Евросоюза и Российской Федерации.

Хотя бы уже потому, что принадлежит регион России, а находится — в Северной Европе.

Но гораздо важнее то, что Вторая мировая война, если кто не заметил, уже кончилась, а вопрос о европейской интеграции, учитывая азиатско-мусульманский натиск, стал вопросом выживания.

Однако начинать интеграцию с истошных воплей: «Даже не смотри в эту сторону — мое!» — как-то глупо...

Итак, общеевропейские проекты. По большому счету, их видится два.

Первый естественно и откровенно вытекает из географии. Если мы посмотрим на промышленность Восточной Пруссии в 30-е годы, то без труда заметим, что она — была. Но — либо местная, обслуживающая нужды населения провинции, либо привокзальная и припортовая, работающая на гигантский грузовой терминал, которым, собственно, Восточная Пруссия и была.

Через здесь семнадцать наиболее развитых губерний России торговали с Европой — и наоборот.

Отсюда — заводы по ремонту паровозов, судоверфи, элеваторы и пять ЦБЗ (немцы прекрасно понимали, что гораздо экономичнее развозить по Европе продукты переработки русского леса, чем бревна).

С тех пор вроде бы ничего особо не изменилось, Европа и Россия никуда не делись. И именно к грузовому терминалу, похоже, склоняется Москва. Но прежнего процветания нам все-таки не добиться. В Польше, в начале века непроезжей, появились автотрассы, рыбачьи пристани в странах Балтии стали крупными портами — короче, Кенигсберг уже не единственный узел коммуникаций на пути из славян в арийцы. Однако есть и другой путь…

3

Знаете ли вы, господа, что из первых трех президентов Академии наук России двое были выходцами из Кенигсбергского университета?

А то, что три четверти российских коренных дворян имели прусских предков? Среди них масса людей, прославившихся не только на войне и в государственном управлении, но и в науке и культуре России.

Тех, кому это и многое другое из истории взаимоотношений России и Восточной Пруссии интересно, я отсылаю к серии публикаций «Мы — родом из Самбии». А пока поверьте на слово: наряду с обменом товаров через Пруссию шел мощный культурный и научный обмен — обмен идеями. Вплоть до начала двадцатого века.

Просто один пример: строительство главной обсерватории Российской Академии наук в Пулково курировал знаменитый кенигсбергский астроном Бессель. Он и проект утверждал, и за реализацией его наблюдал. В Пулково ему памятник стоит — а у нас, что характерно, нет (зато есть памятник барону Мюнхгаузену — уже смешно!).

Думается, «культуртрегерская роль Кенигсберга» (если употреблять немецкий термин) базировалась не только на географии, но и на местном населении. Это ведь только в воображении наших патриотов в Пруссии жили злобные и тупые потомки псов-рыцарей, которым стоило только задуматься, как ноги сами несли их в дранк нах остен.

На самом деле населяла эти земли удивительная смесь народов, от саксов и голландцев с французами — до поляков, литовцев и русских. И способность равно воспринимать как славянскую, так и романо-германскую культуру, была присуща здешним жителям как никому другому.

Опять же: ни Европа, ни Россия никуда не делись, и смесь народов, населяющих регион, по-прежнему самая пестрая. Вопрос только в том, как эту особенность Пруссии — пятьсот лет работы местом встречи культур — использовать на общее благо.

Идея первая. Не секрет, что в европейском мире существуют, по большому счету, две высших школы — российская и нероссийская. У той и у другой есть свои преимущества — как есть и недостатки. Однако синтез их мог бы дать совсем иное качество. Почему бы именно здесь не создать Российско-Европейский университет — этакий общеевропейский центр культуры и науки?

Несколько привходящих обстоятельств: Калининград и географически, и — что важнее — психологически равноудален и от Москвы, и от Брюсселя. Вокруг — огромная русская диаспора. Она, правда, успешно врастает в страны пребывания, но дети все-таки хотели бы учиться на родном языке. Куда они предпочтут поехать: в почти свой европейский Калининград — или в Питер с Воронежем, где иностранцев бьют и режут?

У местного населения, в отличие от российского, ксенофобии нет. Наши студенты все-таки учатся, а не носятся по улицам, поджигая машины (как в Париже).

Хотите — верьте, хотите — нет, но университет на десяток-другой тысяч студентов (с кампусами, домами преподавателей, студенческими клубами, дискотеками, стадионами, кафе) — это мощный толчок для экономики города и покрупнее Калининграда.

Еще одно замечание. В мире вообще не принято, чтобы университеты располагались в столицах. Кто-нибудь про лондонский, вашингтонский или римский университет слышал? Парижский, правда, есть — но Сорбонна все-таки главнее.

Идея вторая. Если уж развивать область как грузовой терминал, то, может быть, не только для обмена товара — но и для знакомства с ним? Рынок технологий растет быстро. Конечно, во всех окрестных странах существуют свои выставочные комплексы, но — национальные, со всеми визовыми и таможенными проблемами, дороговизной столиц...

А если — опять-таки равноудаленно — построить именно международный комплекс, куда отовсюду легко доехать и где будут предусмотрены всякие льготы и послабления для провоза экспонатов и участников выставок? Евросоюз удивительно неуступчив в вопросах тарифов, таможенных и визовых правил — но он станет белым и пушистым, когда увидит для себя какую-то выгоду.

Ну и, наконец, идея третья. Есть у нас в регионе жемчужинка — точнее, целая жемчужная россыпь. Во многих странах Европы никак понять не могут, почему калининградцы буквально по пачкам евро сапогами ходят — и у Москвы какие-то гроши клянчат?

(Ну, это опять про «Еврофорт». Говорено, уже, говорено… В.Т.)