Дальний друг ближе ближнего

•    произносить фразу «хороший песик, песик хороший...» до тех пор, пока под руку не попадется хороший булыжник;
•    так нагадить кому-нибудь в душу, чтобы у того во рту остался легкий привкус лесных ягод;
•    послать вас «на» или «в» таким образом, что вы с удовольствием будете ждать путешествия;
•    скрывать больше, чем знаешь, и дважды подумать, прежде чем ничего не сказать».

Отсюда следует вывод: не так важно, что дипломат говорит, гораздо важнее — кому, как и когда он это делает.

Так вот, интересное высказывание главы внешнеполитического ведомства Германии Гидо Вестервелле: «В практическом плане мы работаем, например, над установлением более тесных связей Калининграда со своими соседями. Мы намерены создать доверие и углубить отношения…» Речь идет о неформальной встрече МИДов России, Польши и Германии, и процитированное «мы», надо полагать, относится к трем вышеупомянутым странам.

Однако (помня, что дипломаты ничего не говорят случайно) кое-что смущает: соседИ — это больше одного. Применительно к Калининградской области таковых минимум три — Польша, Литва и (с некоторой натяжкой) Швеция. Однако, по словам Вестервелле, над установлением связей Калининграда с этими странами работают почему-то немцы, которые, строго говоря, и не соседи нам вовсе. Впрочем, если вспомнить, что в Евросоюзе, как и в любом другом демократическом союзе стран, все, конечно, равны, но некоторые значительно равнее, то…

Короче, после этого сообщения вспомнился мне «круглый стол» проходивший в редакции одной из калининградских газет лет восемь-девять тому назад. Посвящен он был как раз этой самой теме: состоянию и перспективам взаимоотношений Калининградской области с соседями. Надо отдать должное редактору той газеты: ему удалось собрать за упомянутым «круглым столом» вполне компетентных собеседников — консулов Литвы, Польши, Германии и Швеции, тогдашнего вице-губернатора М. Цикеля и спикера облдумы, который по статусу представлял собой демократические перемены в РФ.
Думается, по замыслу редакции спикер должен был послужить мостиком между пока еще сомнительными в смысле демократии русскими (тем более что область тогда возглавлял военный, то есть адмирал Егоров) и сильно демократичными европейцами. Присутствовал там и автор этих строк — формально в роли «кушать подано» и голоса за кадром, а на самом деле в качестве всеслышащего уха и всевидящего глаза: именно мне предстояло писать отчет об этом «круглом столе».
Надеюсь, что не открою секрета, если сообщу, что ничего особенного и даже конкретного в беседе не прозвучало: дипломаты красиво говорили насквозь правильные и очень демократичные вещи и вежливо соглашались и с Цикелем, и друг с другом, всячески демонстрируя тем самым неколебимую уверенность в несомненном улучшении и дальнейшем углублении вплоть до слияния в экстазе. Но ничего такого, после чего можно было бы воскликнуть: «Вы же обещали!», ни один из высоких гостей не сказал.

Цикель же, как человек насквозь практичный (хотя и понимающий, что имеет дело с дипломатами), был весьма деловит, сыпал конкретными предложениями, фактами и цифрами, ничуть не смущаясь тем, что ему отвечали фразами обкатанными и вылизанными, как балтийская галька: зацепиться не за что.

Надо думать, он прекрасно понимал, что его услышали и точка зрения калининградской администрации будет установленным порядком доложена по инстанциям и, может быть, учтена — в условиях, когда региональная власть субъектом международного переговорного процесса не является, большего добиться трудно.

А вот что на этой встрече было действительно интересно, так это наблюдать за взаимоотношениями между дипломатами и тем, как с ними разговаривал Михаил Аронович: весь расклад большой европейской политики, клубившейся вокруг границ региона, становился если уж не очевидно ясным, то, по крайней мере, понятным. Тут имело смысл все: кто когда прибыл, как, в какую очередь, сколько и что говорил… Сказано же: дипломатия.

Итак, прибыли высокие гости в таком порядке: первыми, почти одновременно, представители Литвы и Польши, затем, тоже почти одновременно, немец, Цикель и примкнувший к нему спикер и последним — швед. И говорить они начали в том же порядке. Сначала горячую речь произнесла госпожа консул (консульша?) Литвы: она была оптимистична и твердо верила в светлую дружбу, которая когда-нибудь воцарится между нашими странами. Правда, сквозило в ее словах подсознательное ощущение, что лично ей, консулу, до этого не дожить, ибо сначала Россия должна… потом должна… но ни в коем случае не должна… и уж тем более не должна…. А эти… уважаемые русские никак не хотят уступать!

Госпожа говорила бы и дальше, однако в беседу без объявления войны вступил поляк, и нашу левую (если смотреть в сторону Москвы) соседку словно из розетки выключили. Ясновельможный пан был не менее оптимистичен, но, в отличие от литовки (я имею в виду госпожу консульшу, а не косу), менее злопамятен, как и подобает представителю великого государства. Вкратце его выступление сводилась к тому, что Речь Посполита готова взять Калининградскую область под свое высокое покровительство и стать ее заступником перед всей Европой. Тем более что некогда Прусское герцогство было польским вассалом, и с тех пор Польша чувствует святую обязанность опекать эту территорию, как бы она теперь ни называлась и кто бы на ней ни жил. А если какие-то, пся крев, хлопы и лайдаки…

Надо отдать шляхетному дипломату должное: когда он излагал вышеуказанную мысль (разумеется, не в таких словах, а безукоризненно дипломатично и интеллигентно), то он даже и не взглянул в сторону литовской коллеги. Впрочем, та как раз в этот момент заинтересовалась вороной, усевшейся на подоконник редакционного окна. Однако аборигены в лице присутствовавших в редакции сотрудников газеты, а также Цикеля со спикером все же не успели почувствовать себя сухими и защищенными под великопольским знаменем с Пястовским орлом: дело в том, что консул Германии господин Зоммер кашлянул…

Возможно — случайно, хотя на дипломатических раутах редко бывают случайности. Но пан польский консул воспринял это как команду и тоже выключился. С этой минуты беседа все больше концентрировалась на немце и Цикеле со спикером: они обсуждали проблемы калининградско-европейских отношений так, словно в комнате никого больше не было.
Отдельно хочется сказать о шведе, господине Хаммаршельде: похоже, редакционный стол, отделявший его от прочих участников беседы, он воспринимал как море и глядел на все происходящее словно с противоположного берега. Видимо, сказалась давняя привычка к нейтралитету: Швеция (как европейская страна), безусловно, за интеграцию Калининградской области в общеевропейское пространство, но не слишком понимает, зачем это, собственно, ей надо. А если и надо, то решительно непонятно, что и как при этом делать. Впрочем, если будут какие-то предложения, то их рассмотрят в установленном демократическом порядке.

Во всяком случае — господин Хаммаршельд очень удивился, узнав, что экономике Калининграда мешают проблемы с транзитом: мол, в калининградских газетах об этом ничего не пишут (при этом швед укоризненно посмотрел в сторону литовского угла, но там все еще наблюдали за очередной вороной). И что характерно: хотя позиция несколько стороннего наблюдателя вроде и не предполагала особой весомости суждений, но господина Хаммаршельда выслушивали внимательно и почти так же почтительно, как и немца. То ли сказывались его родство со знаменитым генсеком ООН Дагом Хаммаршельдом и старинный дворянский род, то ли реальный вес его страны в европейских делах.

Короче, не знаю, кому как, но мне после этой встречи вспомнилась миниатюра Кривина: «Встал заяц и выразил общее опасение. Потом встал баран и выразил общее недоумение. Потом встал лев и выразил общее мнение». Иными словами: кто в общесеверноевропейском доме хозяин, эта встреча показала со всей очевидностью. И, черт побери, было очень приятно видеть, что с Цикелем Зоммер разговаривает куда более на равных, чем со своими младшими коллегами по европейскому равноправию.

Да простят меня еврососеди за столь нетолерантное и даже кощунственное высказывание: что с меня взять, я же русский, значит — недодемократ по определению! Но если бы губернатором был я… Или нет: если бы я был Лавровым, я бы обязательно обратил особое внимание на «мы» господина Вестервелле. Это хорошо, что они, немцы, работают над установлением более тесных связей между Калининградом и соседями, такую тягу к работе надо поощрять.
Тем более что у Германии это, надо полагать, получится лучше, чем у нас!