Мертвый цепляется за живого

Интересно, а если оные структуры срастаются с преступностью неорганизованной, с обычным, среднекрупным индивидуальным ворьем — это как называется? Развал государства? 

Не знаю, как вам, господа читатели, но мне противно сознавать, что обычный жулик может спокойно прийти к госчиновнику, милиционеру, судье, заплатить им некоторую небольшую сумму, а те за гроши будут делать то, что их попросят. Типа — птичка по зернышку клюет, а сыта бывает. Тем более что в свободное от выполнения частных заказов время они же все-таки и свои должностные обязанности выполняют, какие претензии?

Такое вот чисто теоретическое рассуждение… А теперь кое-что о практике. Думаете, жульнические, воровские и бандитские девяностые уже кончились?

1

Началась эта история как раз в девяностые. Люди тогда поднимались быстро — и кто на чем. Например, на наглой прихватизации госсобственности. Или на аферах вроде кредита «Дрезднер-банка». Или на печатании фальшивых акцизных марок… Но в любом случае, поднакопивши деньжат, все «новые русские» начинали строить себе виллы и палаццо: собственный особняк — это следующий обязательный атрибут вслед за малиновым пиджаком, голдовой цепурой и джипом.

Вот и наши герои (извините за такое употребление этого слова), разбогатев на том, о чем я уже упоминал, начали строиться: в том районе Калининграда, который издавна называется «Дворянским гнездом», на берегу Верхнего озера, на косе, в Светлогорске, в заповеднике у Немана. И, разумеется, все у них должно было быть лучшим — поэтому для части строительных и отделочных работ наняли небольшую семейную фирму из Литвы, уже известную в Калининграде качественной и добросовестной работой. А договоры с ней составили таким образом, что все расходы по работам фирма брала на себя и считалась собственником построенного до момента расчета.

Наши соотечественники в охваченной националистическим опьянением Прибалтике — это особая песня: они верили в Россию, чуть ли не молились на нее. Строителям и в голову не могло прийти, что русские могут обмануть своих русских братьев, тем более что клиенты — люди богатые и уважаемые. А потому глава фирмы Ольга У. взяла кредит в банке, заложив свой семейный дом в Каунасе, дачу, две машины (короче — все, что было), закупила стройматериалы, и строители приступили к работе, которую и завершили с отменным качеством в оговоренные сроки. И стали ждать расчета…

Однако клиенты решили по-другому: как-то не по-пацански это — платить живые бабки, да еще бабе, да еще из Литвы. И Ольгу тупо кинули, просто не заплатив. А чтобы не рыпалась, подослали к ней бандитов из одной этнической ОПГ, которые стали угрожать безопасности ее детей. Не буду описывать всего триллера, но в сухом остатке получилось вот что: все имущество у Ольги отобрал банк, отец ее, не выдержав наезда, умер, муж, испугавшись бандитов, сбежал. А сама она, правда лишившись литовского гражданства, но сохранив документы, относящиеся к строительству, оказалась в Калининграде — юридически не существующее лицо без гражданства, однако теоретически обладающее правами на весьма лакомую недвижимость в самых престижных уголках города и области.

И это стало напрягать тех полууважаемых людей, которые в той недвижимости жили.

2

Не буду утверждать, что все оказалось проплачено с самого начала — вполне возможно, что нашим правоохранителям было просто лень работать. И потом: с одной стороны — лицо без гражданства, из милости живущее при одном из монастырей РПЦ, с другой — если и не очень уважаемые, то богатые и заметные люди, какой тут выбор? Короче, Ольгу с ее документами несколько лет гоняли по инстанциям, из прокуратуры в прокуратуру. Впрочем, один раз дошло до суда. Но за полчаса до его начала около Ольги остановилась машина, из нее выскочили спортивные молодые парни в камуфляже, дали ей по голове, вырвали сумку с документами и уехали.

Люди из дома напротив, которые это видели, вызвали милицию, но правоохранители пришли к выводу, что это Ольга напала с ножом на проезжающий мимо неустановленный джип и попыталась порезать ему колесо. Кто-то прекрасно понимал, что для человека, живущего на те крохи, которые ей присылает старушка-мать, даже копии документов сделать — большая проблема.

Впрочем, со временем Ольга стала обрастать если уж не друзьями, то во всяком случае людьми, готовыми ей помогать, — а значит, и опасность ее для тех жадных мерз… извините, граждан, что ее ограбили, возрастала. И тогда милиция активизировалась: Ольгу схватили на улице и вывезли в лес, где запугивали автоматом, угрожали групповым изнасилованием и убийством. Однако по моему совету она включила мобильный телефон, и я слышал все, что творилось в машине, одновременно названивая в УВД и угрожая оглаской происходящего. Обошлось, хотя тех, кто Ольгу вывозил, милиция, естественно, не нашла.

Потом ее еще раз схватили, уже на кладбище, потом еще раз — снова на улице, потом — на площади… И каждый раз от нее добивались одного: чтобы она заткнулась и не смела искать справедливости. А эта упрямая баба не сдавалась — и потому, что характер, и потому, что деваться ей было некуда: она, без паспорта, даже на родину в Литву выехать не могла. Либо пан, либо пропал: или ей хоть что-то вернут, или нищая смерть на заднем дворе монастыря.

В конце концов случилось то, что и должно было случиться: недавно, в самые сильные морозы, Ольгу снова схватили, слегка побили и заперли в карцере — без окна, но с дыркой на улицу и с выключенным отоплением. Здесь она и провела несколько дней, ночью примерзая к железной койке и немного отогреваясь днем. По-моему, это называется пыткой, которая в России запрещена — поправьте меня, если я не прав, уважаемый генерал Кириченко.

А Ольга, не без помощи все той же церкви, выйдя на свободу, зафиксировала побои и подала на милиционеров в суд! Более того: и свидетели того, что милиция, мягко говоря, неправа, тоже нашлись, и некоторые СМИ делом заинтересовались, а значит, шансы на то, что оно получит огласку и Ольга выиграет процесс, казались весьма высокими.

А вот этого милиция уже допустить не могла, особенно в преддверии трансформации в полицию — кое-кто мог и вылететь из новых органов… И тогда незамедлительно были приняты соответствующие меры.

(Окончание следует)